Мария Кущиди - Пленники хрустального мира

– Эй, Гринвей, – раздался назойливый голос хилого парня в круглых очках, у которого было и без того неприятное имя – Кени Ликц; это был староста первого звена, – тебе следует поторопиться, иначе будешь все занятия стоять за дверью аудитории.

Его голос был настолько неприятным и неожиданным, что она тут же подскочила с места, бросившись к своей группе, которая уже почти исчезла за поворотом. Я провожал ее взглядом, пытаясь принять ее новый образ, в котором была мягкая гордость и достойная капля умиротворенности. Волосы ее, похожие на только что выпавший, невинный снег, были аккуратно уложены. Прилежно выглаженная белая блузка, поверх которой была повязана атласная красная лента, придавала ей несколько кукольный вид, лишенный всякой силы. Темно-синяя юбка едва скрывала острые колени, цвет которых очень сильно напоминал холодный фарфор. Иными словами, она во всем была идеальна. Но почему-то я не выбрасывал из своей головы тот беспомощный образ насквозь промокшей девушки, медленно умирающей от ночного холода.

– Кто эта девушка? Впервые ее вижу в академии. Новенькая? – голос Сэма пробудил меня из вчерашних воспоминаний.

– Да, новенькая, – как-то безэмоционально ответил я, продолжив путь к двери нашей аудитории.

– Давно не видел новых лиц в этом городе. Что-то есть в ней… опасное.

Сэм шел следом за мной, не сказав больше ни слова, словно раздумывая о чем-то важном. Его слова почему-то запали мне в голову, прокручиваясь несколько раз.

Я помню тот вечер, когда он нашел меня. В тот день был лютый мороз, снег без конца засыпал улицы Сан-Лореила, безжалостно бросая несчастного путника в свирепую, ледяную метель. Я точно не помню, как оказался у дороги, но отчетливо помню запах, неприятный запах, который мне сопутствовал. Странно, но я не помнил ничего, что могло связывать меня с жизнью. Только этот холод, снег и одиночество, у которого не нашлось для меня ответов. Директор Вальмонт явился в тот вечер, казалось, из пустоты, протянув мне свою теплую руку, отвергнуть которую уже я просто не смог.

Что-то таинственное и притягательное было в нем, что без конца манило меня, заставляло вслушиваться в каждое его слово, наблюдать за каждым его движением. Его ядовито-зеленые глаза без злобы и надменности смотрели на меня, как на кого-то очень родного, не выискивая ничего, что могло бы поведать ему мою забытую историю. Многие хотели бы знать, откуда я пришел и кто я, но он не спросил ничего из этого, просто дав мне знать, что ему можно искренне доверять.

– Пойдем со мной, – сказал он тогда тихим, невозмутимым голосом, накинув на мои детские плечи свой теплый плащ с удивительно мягким мехом. – Ночью лишь тени остаются на улице. А ты ведь живой?

В тот же день он не только дал мне возможность согреться, но и познакомил с одной несчастной душой, в глазах которой застыл невыносимый страх и лютое одиночество.

Рыжеволосый паренек сидел в самом углу комнаты, читая какую-то книгу в потертой черной обложке. Когда он отложил ее в сторону, я увидел на ней большой серебряный крест, тускло поблескивающий на искусственном свете лампы. Заметив нас, он поднял свои большие зеленые глаза, в которых буйствовала непонятная стихия чувств.

– Сэмми, теперь ты не будешь одинок. Не бойся, пожми его руку, и тогда ваша дружба станет нерушимой.

Поднявшись на ноги, он настороженно подошел ко мне, долго всматриваясь в мои потухшие от мрака и холода глаза, и лишь спустя минуту он широко улыбнулся, протянув мне свою теплую руку.

После занятий мы с Сэмом направились в библиотеку, чтобы отыскать парочку каких-нибудь пыльных, завалявшихся на самых дальних полочках огромных дубовых стеллажей, томиков неизвестных записок, которые постоянно подальше убираются библиотекарем с глаз любопытных студентов.

«Кёрс-Роуз» – резиденция тайн, скрывающихся за каждым потаенным углом, в каждой трещинке на стене и неровностях на холодном керамическом полу. С самого детства мы с Сэмом искали различные подсказки к тем или иным тайнам, о которых многие даже и не догадывались.

Изучив все стеллажи, тесно заполненные книгами, мы с пустыми руками сели за красивый деревянный резной стол, на котором стояла лампа и небольшая хрустальная ваза с алыми розами, безнадежно потеряв последнюю ниточку к новой возможной тайне академии.

– Не думал, что больше ничего не останется. – Лениво потянувшись, Сэм тяжело вздохнул. – Но я не думаю, что мы узнали все. Правда, все секреты, открытые нами в детстве, были слишком несерьезными.