Кристина Щербакова - Мой путь к себе. Сборник рассказов

В возрасте пяти лет бабушка с дедушкой подарили мне котёнка по имени Олес Маргарет, у которого даже свой паспорт был. Кошечка была персидской породы, капризная и своенравная. Сначала мы поладили, только по настоянию мамы каждый раз приходилось мыть после неё руки, а в какой-то момент я сильно её испугалась и родители отдали её обратно бабуле с дедулей. В детский сад я ходила с ранних лет, приходилось рано вставать и по-тёмному идти в сад, а родители торопились на работу. Мне нравился мальчик по имени Антон, но свою любовь я почему-то выражала через побои – пинала его по ногам, да так, что у него оставались синяки, а воспитательница каждый раз недоумённо спрашивала, зачем я это делаю. Это был как раз тот случай, когда уместна поговорка: «бьёт значит любит». У меня была подружка Карина, с которой нас часто сажали вместе, а один высокий мальчик то и дело просил меня принести из дома конфеты, и я ему подчинялась. В саду по весне мы сажали луковицы, ловили улетевшего из клетки попугая, кушали на обед овощной салатик с яблоком, которого я всячески избегала, рисовали, правда мне мои рисунки совершенно не нравились и во время дневных прогулок я подбирала и потом приносила домой чужие рисунки, которые я считала буквально шедевром, а моя мама спрашивала, зачем я их беру, ведь я и сама могу нарисовать, играли в дочки-матери, ели снег, а потом для наглядности воспитательница растопила снег в банке и показала нам грязную талую воду, чтобы отучить нас от дурной привычки. Обычно воспитательницы разрешали нам брать лишь одни и те же игрушки и только одна из них позволяла играть любыми, какие нравились. Пожилую воспитательную звали Любовь Григорьевна, но детсадовцы придумали ей прозвище Любовка-Григовка, она носила чулки и их всегда было видно, а ещё она часто ходила «за квартиру платить» во время дневных прогулок, оставляя нас, детишек, предоставленных самим себе, а мы играли на улице, находили и подбирали бычки. И что интересно, территория детского садика была словно проходной двор, свозь неё частенько проходили люди, сокращая расстояние. Молодая воспитательница виртуозно делала причёски после тихого часа, правда и волосы больно дёргала, а ещё она постоянно забывала румяна в день фотосессии и имитировала румянец с помощью помады, а другая воспитательница всё время ела бананы один за другим во время тихого часа. Обычно мне не хотелось спать, но нас заставляли, а я тихонечко играла, никому не мешая, правда потом моей маме жаловались на меня и намеревались наказать за непослушание. Как-то раз, по утру, нас поставили в шеренгу и каждому в рот положили по маленькому кусочку сливочного масла. После того случая я много лет не могла его не то, чтобы есть, даже просто смотреть на сливочное масло, зато комочек из мякиша свежеиспечённого белого хлеба, обмакнутый солью, мне пришёлся по вкусу, я потом и дома так кушала. У меня были бусы из конфет, которые я постепенно съедала, а мама спрашивала, куда делись конфеты, а вообще я любила конфеты «батончики», производимые и по сей день. Иногда мама встречала меня, купив заветное лакомство, которое я ела по дороге домой. В детском саду мы делали зарядку под музыку «Баделяма» – так мне слышалось наиболее часто повторяющееся слово в этой песне, я любила физические упражнения и, как мне казалось, у меня были сильные руки, поскольку я могла висеть на канате без помощи ног. Как-то раз зимой, во время прогулки, мальчик Саня потерял галошу, а всех нас заставили её искать в куче снега. У Светы Топилиной, которую я почему-то называла Уточка Крякова, на мой взгляд была красивая мама. Света всё время одевала ботинки на разные ноги, а я с недоумением за этим наблюдала.

В детстве мне полюбился рассказ «Мишкина каша» и каждый раз, когда отец спрашивал меня, что будем читать, я снова и снова выбирала именно его. Однажды папе надоело читать мне одно и то же и мы приступили к чтению книги Жюля Верна «Таинственный остров», но за всё время не прочли больше, чем полторы страницы. Будучи маленькой проказницей, я любила кидать не полюбившиеся мне книжки и игрушки за шкаф, а спустя несколько лет родители, переставляя мебель во время ремонта, нашли целый склад потерянных вещей и даже совсем меня не ругали. А ещё я наотрез отказывалась кушать сыр вопреки наставлениям взрослых – не нравился мне его вкус и я прятала его под декоративную вязаную салфетку на телевизоре.

В школе я была прилежной ученицей и отличницей. Бабушка Тоня обучила меня грамоте ещё до начала учебы, а затем, когда я пошла в первый класс, жила с нами и занималась моим воспитанием, провожала и встречала меня из школы, водила на занятия по английскому языку, ездила со мной к ортодонту, проверяла за мной уроки. Меня часто сажали за одну парту с двоечниками из неблагополучных семей, ведь тогда мнение учеников не спрашивали. В начальной школе было принято дежурить – по выходным родители по очереди приходили убираться в школьном классе. По утрам нас по расписанию кормили завтраками в школьной столовой, где по обеденным столам ползали тараканы, а взрослые делали вид, что так и должно быть. Однажды после завтрака, на выходе из столовой, одна девочка на моих глазах очень смачно высморкалась в носовой платок, и меня с моим богатым воображением тут же вырвало, а наша классная руководительница помогла мне умыться и переодеться. А вообще, профессионализм учителей был сомнительным – на детей орали за плохое поведение, а у классной руководительницы в начальной школе и вовсе были приступы ярости, а пользуясь тем, что моя мама работала врачом, она просила маму выписать ей рецепт на успокоительные лекарства. С таким качеством преподавания я бы своих детей в школу не отдала и никому бы не пожелала таких учителей. У нас была школьная форма, если это можно так назвать – малиновые пиджаки, как у «новых русских» в сочетании с чем хочешь, директриса ходила и собирала с пола бумажки, а её муж, будучи учителем ритмики, повесился в школьном подвале. Я была влюблена в отличника и молодого ловеласа Андрея Хахалина, но он совершенно не обращал на меня внимания, а во времена, когда у меня были трудности с математикой, я просила его мне помочь, чтобы получить заветную пятёрку, и он делал это в обмен на бартер в виде вкусняшек.