Максим Гринкевич - Было - Не было. Хроники среднего возраста

Сколько мы ковырялись в этом песке и ходили, как воздушные акробаты, по этому заборчику – не пересказать. Это был наш штаб и наша собственность. Здесь надо ещё написать, что на этой горке я и лишился невинности, но нет. Только ударился пару раз.

Потом времена изменились опять. Детский сад продали частной школе, потом сделали из неё призывной пункт областного военкомата. Построили глухой каменный забор, отжали нашу площадку и огородились железными воротами.

Правда, жители возмутились, и удалось отобрать у военкомата территорию как раз моего детсадовского участка, где я гулял – напротив моего подъезда. Там сделали детскую площадку со скамейками и горками. Военные оказались сговорчивей, чем воспитатели. Так что моим детям тоже удалось вырасти на этой детской площадке.

Но, в целом, двор мой сейчас выглядит точно также, как в моем детстве. Разве что парковка теперь действительно парковка, а я там больше не живу. А вот отношения с государственными органами как-то с тех пор и не складываются. Ничего не могу с этим поделать.

Иногда я встречаю по-настоящему добрых людей. Искренних, светлых, таких, которые всегда рады тебя видеть. Откуда я знаю, что это искренне? Чувствую, наверное. Бывает так, что даже не сомневаешься – это настоящее.

Бывает и другое – когда человек тебе улыбается, а ты ощущаешь на дне его улыбки такую мутную черную водицу, понимаешь, что там внутри всё иначе. Это чаще.

А вот по-настоящему добрых мало. Очень сложно быть добрым в нашем мире. Особенно с людьми. Я видел немало тех, кто делает хорошие, важные добрые дела, но в личном общении продолжается оставаться холодным и нервным. Потому что доброму человеку легко сделать больно, он открыт, а злого фиг обидишь, он первый тебя обидит.

Но, с другой стороны, когда ты чувствуешь, что человек добр к тебе, ты и не хочешь его обижать. Искренняя доброта обезоруживает, ты улыбаешься в ответ и не знаешь, что сказать. Это настолько потрясающе, что во всем твоём огромном оружейном арсенале не находится ни одного подходящего слова.

А хуже всего таким, знаете, средним. Они не добрые и не злые. Как в одной песне пелось «я добрый, но добра не сделал никому». Вот нас таких большинство – мы не можем ни нападать с чистой совестью, ни отбивать атаки лучами искреннего тепла. Делаешь что-то хорошее, так обязательно скажешь гадость. Делаешь что-то плохое, так застыдишься в итоге. Ни вашим, ни нашим.

И вот что интересно – я никогда по-настоящему не дружил с добрыми людьми. Думал, что дружил, а на самом деле только находился рядом. Я не знаю, как они дружат, что они делают для своих друзей. Потому что даже когда ты просто приятель, тебе достается сильно больше тепла, чем от некоторых друзей. А что же происходит, когда ты друг? Не приходилось этого ощутить.

Я добрых людей люблю издалека, любуюсь, стараясь не запачкать своей грязью. И радуюсь, что они есть. Они меня тоже.

Кругом разговоры только про курс валют и про деньги, а тем временем на улице осень. Теплая, задумчивая, ласковая. Я только сейчас увидел. Как будто спал и проснулся.

Ярко-зелёная трава, на ней пожухлые дубовые листья, а над ней бесконечное голубое полотно неба. И лёгкий ветерок треплет мысли в непокрытой голове. Время сидеть на веранде, выходящей в старый запущенный сад, в кресле-качалке, курить, пить кофе и читать что-то такое рассудительное, многословное и серьезное.

А лучше – писать. И чтобы непременно позвали к обеду. Не сам чтобы пошёл, а чтобы выпорхнул кто-то легкий и любимый из дверей, ведущих в дом, и пригласил: извольте-с откушать, старый вы осёл. И ты бы пошёл, улыбаясь, оставив недокуренный кальян тлеть фруктовым дымом. А старый сад стучал бы по крыше созревшими грушами и покачивал ветвями высоких старых и давно не родящих вишен.

Осень – это увядание, от которого мне, наоборот, остро хочется жить. Пронзительно и звеняще. И не страшно ничего осенью, если почувствуешь её смысл. Внутри просыпается такое, о чём давно и думать забыл. В этих остывающих солнечных пятнах, в расслабленной тишине природы, в каждом движении уставшей души кроется неверная тень счастья, поющее ожидание перемен, удивление открывающемуся тебе миру.

Учусь ходить заново, учусь видеть без очков, учусь чувствовать вкус еды. Ещё не умею, но уже хочу научиться. И мне помогают. Осень своих не бросает.

Пока стоят тёплые болдинские погоды, я частенько хожу на работу пешком. Экономлю и оттягиваю момент наступления мирового топливного коллапса. Хожу по самому, что ни на есть, старому центру Алматы – так уж мне повезло.