Максим Гринкевич - Было - Не было. Хроники среднего возраста

Самыми тяжелыми были первые полчаса, пока ещё не успели поддать, но всем хотелось наконец выговориться. Кто кого затопил, кто кому не то сказал, и чей сын выбил окно много лет назад. В своих претензиях они даже дошли до вдовы бывшего директора завода и спросили её: «А на хрена вы выбрали такое дурацкое место для нашего дома? Получше места не было?». Вдова послала их подальше, но разговор продолжила.

Я молчал, я трусливо прятался за тонкий карагач и остервенело переворачивал тлеющие дрова железным прутом. Где-то неподалеку прогуливался дух Сталина под ручку с Берией, я это чувствовал вспотевшей спиной. Из шкафов вынимались такие скелеты, о которых я даже и не подозревал, вспоминались ушедшие и переехавшие, назывались давно покрытые пеплом забвения фамилии.

А потом алкоголь и сытная еда всё-таки сделали свое дело. Мне сообщили, что я молодец и всегда был молодец, и мама у меня была молодец, и бабушка была хорошей женщиной, хоть и умерла. И вообще мы все соседи, должны дружить, и что там этот Назарбаев себе думает, совсем обнаглел.

Под вечер пришли с работы более молодые соседи, бабульки разошлись, загремела музыка и начались танцы. А я отправился мыть свой большой казан. Только одна из старушек поймала меня за пуговицу и тихонько сказала: «Ты наши разговоры не слушай, мы уже старые, наше время прошло. У вас там своё уже на уме». И ушла домой. Я даже не успел ничего ответить.

Я многое знаю о жизни и о любви. Знаю изнанку высоких чувств и цену редких моментов счастья. Знаю, куда катится телега и сколько ещё плыть кораблю.

Но это не потому, что я такой мудрый, много читал и даже полностью смотрел «Трудно быть Богом» Алексея Германа. Хотя, ладно, и поэтому тоже. Но, в основном, всё-таки потому, что живу рядом с проспектом Абылай-хана.

А что такое проспект Абылай-хана в городе Алматы? Это бывший проспект Коммунистический, до этого – проспект Сталина. Ещё раньше это была улица Вокзальная. А до того – улица Старокладбищенская.

Но это я слишком далеко в историю ушёл. Улица Вокзальная – вот то, что нужно. Всегда она такой была и остаётся. Приходят поезда, люди с чемоданами восторженно разглядывают памятник Абылай-хану, плывет простуженная разноголосица таксистов. Постоянная суета, все ищут ЦУМ, в троллейбусах пахнем самсой, гудят в шесть утра поезда. Отсюда, если вы не знали, все приезжие начинают покорять Алматы. Который слезам не верит, зато отлично верит банкнотам и банковским картам. Здесь самое начало.

А ещё по этой улице Вокзальной снизу доверху стоят тётечки с ключами и сдают квартиры. По часам. Не для того, чтобы там ночевать, как вы могли бы подумать. А для того, чтобы мальчикам и девочкам было где любить друг друга, как пелось в известной песне Майка Науменко.

Я сверяюсь по этим тётечкам – насколько я ещё в форме, презентабельно выгляжу и способен, по их мнению, на плотские подвиги. Вечерами я гуляю с девушкой по улице, и нам наперебой предлагают квартиру. Значит, мы ещё производим впечатление молодых, влюбленных и желающих. Спина моя выпрямляется, живот втягивается, рука тянется к женской талии. Шутим. Каждый раз одинаково шутим и смеёмся. Приятно.

В моём возрасте секс – это уже больше искусство, чем спорт, поэтому мы квартиру не берём.

Но вокруг ещё много таких, кто желает уложиться в один час. Вот парочка. Он – немножко небритый, слегка прогнутый в коленях и мужественно-подбородочный. Она – тоненькая, обтянутая подчеркивающей талию одеждой и манящая. Губы, волосы, глаза с поволокой. Хоть сейчас. Оба молоды. Подходят к нашим тётечкам.

Она смотрит в сторону, держа дистанцию, и молчит. Он тихо договаривается о цене. В воздухе искрит электричество. Он кладёт в карман ключ и уверенно направляется к цели, она берёт его под руку и невольно покачивает своим женским естеством, вгоняя в пот окружающих мужиков. В его рюкзаке позвякивает что-то стеклянное.

Смотрю им вслед и немного завидую. Не тому даже, что у них сейчас будет, а потому, что у них есть вот это всё – ватные ножки, прерывистое дыхание, принужденно громкий смех, потные ладошки. И ветер путается в её волосах, словно бы понимая, что дальше порога его не пустят. Это праздник на двоих. И они в этот момент такие живые, искренние. Предвкушение.

Чаще за ключами подъезжают на машинах. Приоткрытое окно, рука, сжимающая деньги, лёгкое движение в салоне. Тётеньки с предложениями набегают сразу стайкой, водитель немного смущается, девушка на пассажирском сиденье прячется за бронёй солнцезащитных очков. Здесь уже наблюдать незачем. Умчались и только тонкий флёр духов рассеялся в придорожной пыли. И мы никогда не узнаем – было ли им в действительности так хорошо, как мы себе это представляли.