Михаил Воронков - Синдром Золушки

После знакомства с анемичными пенсионерами первого отдела было просто невозможно не проникнуться глубокой симпатией к отделу кадров. После обещания пенсионерам встать на военный учет – Господи, а это-то как делается? – бюрократические проволочки вроде как закончились. Подписывая приказ о назначении замом по инновациям, Сергей Вениаминович искренне удивился, что Алекс не мог немедленно приступить к своим новым служебным обязанностям и со скрипом дал несколько недель на то, чтобы «разобраться со своим Нью-Джерси». Ездят в России действительно быстрее, чем запрягают.

Беспилотный монорельс вез Алекса в аэропорт Кеннеди. А сколько еще таких алексов он отвез туда, а не оттуда? Наверное, дюжину, может, меньше. Уезжать из Америки в Россию? Взрослым эмигрировать в другую страну? Действительно, как сказала одна его знакомая, красиво жить не запретишь. А родители вообще решили, что ему просто не хватает адреналина.

Алекс рассеянно провожал взглядом крыши двухэтажных районов Нью-Йорка, уплывающие вдаль и теряющиеся за поворотом. «N&D Живая Птица», «Металлоработы Арона», старые, наполовину оборванные плакаты бывшего мэра Джулиани, заборы с колючей проволокой и без, заброшенные кирпичные здания, не подходившие даже для последнего приюта «сквоттеров».

Да, расставание проходит без оркестра и цветов.

Алекс с грустью вспомнил про оставленную работу. Тысячи книг написаны о том, как найти хорошую работу и как продаться работодателю по максимальной цене. Но никто никогда и ничего не говорит о том, как правильно уходить с работы, покинуть команду или предать коллег. Попробуйте сами, и, если это вам нетрудно, постарайтесь объяснить им, зачем вы едете в Россию.

– Да, Дэйв. Я действительно уезжаю в Москву.

– Какого лешего?!

Алекс рассмотрел все возможные ответы от «меня всегда интересовало, как сложилась бы моя жизнь в России, если бы я не уехал» до «я проработал здесь уже шесть лет, это уже выглядит подозрительным в моем резюме». Сначала он выбрал неправильный ответ:

– Ну, я все же остаюсь в фармацевтике, только мне предложили более перспективную работу.

– Где, в России? – едко поинтересовался начальник.

У американцев считающим даже Западную Европу чем-то вроде Пуэрто-Рико, вызвать доверие к России очень сложно.

Хорошо, что он еще не знает про Петрова или сказочных персонажей из Первого отдела.

– Ты бы лучше сразу сказал, что из-за денег. Ведь признайся, деньги же? – пытал его Дэйв.

Дэйв был практикующим мормоном, и Алекс раз и навсегда испортил о себе впечатление, когда отпрашивался с работы на мальчишник в Лас-Вегас. Дэйв был примерным семьянином с пятью дочерями, не смотрел телевизор и не пил алкоголь как, впрочем, и напитки, содержащие кофеин. Оказалось, что мормонам так же нельзя играть в азартные игры и смотреть вслед красивым женщинам. И поэтому Дэйв бы с большим пониманием отнесся к ознакомительной поездке в ад, чем к мальчишнику в Лас-Вегасе.

Алекс почувствовал, что нужно дать ожидаемый ответ.

– Да, Дэйв, ты прав – деньги. Понимаешь, Россия сейчас просто купается в нефтедолларах, и я не хочу упустить свой шанс.

Алексу показалось, что Дэйв посмотрел на него с пониманием. Ну, разве мог он ему объяснить, как тяжело делать карьеру иностранцу в американской компании? Конечно, будучи привезенным в страну в десятом классе, у Алекса не было совсем уж брутального русского акцента, он не распускал своих «р» и не делал все гласные подряд фронтальными. Но все равно, американцы, поговорив с ним с полчаса, что-то чувствовали и норовили спросить «а откуда вы привезли ваш акцент?». Господи, как иногда хочется быть одновременно и умницей, и принадлежать титульной нации. А это было именно то, что могла ему дать Россия.

Покидать команду было гораздо труднее. Многих Алекс интервьюировал при приеме на работу, когда компания состояла только из восьми человек, а не из полутора сотен, как сейчас. И каждому из них он рассказывал про прекрасное будущее, которое ждет их в компании. Он тогда и сам верил в это. Теперь Алекс искренне надеялся, что его не считают предателем. Впрочем, неамериканцы одобряли его поступок и даже немного ему завидовали: хлопнуть дверью и уйти время от времени мечтал каждый иностранец.

На прощальном ланче в пиццерии с пивом за корпоративный счет было от чего впасть в депрессию. Лучший друг Алекса, выходец из Германии, чьи первые слова при знакомстве были «Ты русский? Моего деда убили на восточном фронте… под Ленинградом», молчал и смотрел в сторону. Вице-президент компании под общий хохот подарил Алексу электрическое одеяло и термос: «Алекс, в России может быть холодно». После второго тоста Алексу показалось, что он присутствует на собственных похоронах.