Alisa Arthur - Фея в игле шприца. Роман-путешествие

Все убивают себя, как им нравится. Вот я стою под душем, и за пять минут поговорила с десятком людей в моей голове, а я всего-то навсего хлопнула офигенно крепкого чая. Рецепт чифиря доступен даже ребёнку дошкольного возраста, а действует эта гадость почти как фен.

Ник быстро увлекается. Я говорю ему: «Зачем ты рассказываешь мне, как круто нюхать? Принеси мне это дерьмо и тогда я буду знать». Он всё так же лихорадочно блестит глазами, но, если честно, они красные, и выглядит он не очень. Амфетамин у нас обоих случился раньше марки. Иначе он не говорил бы мне о жалком порошке со взглядом, не выражавшим в тот раз ничего, что могло бы мне понравиться:

– Ты должна это попробовать! У тебя столько энергии, кажется, что ты можешь всё. Сука, я не спал двое суток, бухал и нюхал, а потом Саня говорит ехать к тебе, но это так охеренно, а ещё постоянно хочется трахаться. Не можешь думать ни о чём другом. Я бы хотел понюхать с тобой.

Мы нюхали, в один из тех раз, что были не вдвоём, трахаться никому не хотелось, и слава Богу.

Я всегда говорю: «Хватит, я не хочу слушать о наркоте. Я знаю, что она тебе нравится. Ты знаешь, что она понравится мне тоже, так что не говори, а дай мне её».

В эту ночь мы в квартире вдвоём, наедине с тем, что с первого раза заставило Ника разлюбить порошок.

Я обожаю новые эффекты. Амфетамин оказался слишком похожим на убойную дозу кофе, травка перестала удивлять. Алкоголь имеет смысл только если хочешь пообщаться с людьми, которые тебе неинтересны до зелёной плесени или пососаться со своим другом. Я бухаю с четырнадцати, и мне осточертело тратить здоровье на мизерные открытия в этой области.

Кислота не похожа ни на что. Меня трусит или я сама придумала это? Часы, наверное, остановились, хотя нет, мы просто забыли, который был час. Мы забыли, какое число и что есть числа, забыли, что сейчас вечер. Наверное, уже очень поздно.

– Прошло только полчаса.

– Полчаса?!

– Теперь надо привыкнуть. Так будет ещё часов восемь.

Восемь часов… Наверное, это очень много, хотя если сейчас вечер, то почему светит солнце?

– Это картина, детка. – У него такие карие глаза, чёрные кудри и тугая холодная кожа куртки, вожу по ней длинными ногтями, отталкиваю, запускаю пальцы себе в волосы, пробегаю по шее, груди, делаю резкий поворот и снова притягиваюсь.

Кажется, я чертовски хочу его.

В восемнадцать девочка встретила того, кто стал открытием, но остался загадкой.

Бюстгальтеры с таким умопомрачительным поролоновым слоем (на нём, пожалуй, могла выспаться пара человек) я носила только тогда, в возрасте пика женской глупости и напускной порочности. Когда ты хлещешь водку из горла, делаешь вид, что затягиваешься сигаретой, и думаешь, что каждый в радиусе ста метров хочет тебя трахнуть.

Нас познакомил общий друг и мой ярко-красный лифчик. В первый и последний раз мне удалось обмануть Каса: пуш-ап приклеил его взгляд к декольте короткого обтягивающего платья. Он просто смотрел, впитывал свет темнотой глаз, специально, уверенно, нахально, будто проводил эксперимент или, наоборот, ему было плевать на реакцию. Этот взгляд я запомнила навсегда. А он писал, что запомнил навсегда моё: «Привет». Дима Касьянов – все называли его просто Кас, а я бы позволила пялиться на любую часть моего тела ещё дольше и нахальнее, потому что он был настоящим красавчиком. Мы тогда так и не сказали друг другу ничего, кроме: «Привет». Можно было не говорить и этого, за несколько секунд первой встречи мы молча договорились о многих последующих.

Мы издевались друг над другом. Он смотрел в потолок и толкал философские речи, я бесилась и запрещала ему приходить, он приходил – и я злилась ещё больше.

– У нас никогда не будет секса, Кас – шептала, а он впивался в меня пухлыми губами, языком, брутальной щетиной и – в сотый раз – сумасшедшим взглядом. Я говорила это, стонала, бесилась, не верила ни единому слову и изменяла с ним другим парням. Он не настаивал ни на чём, только постоянно вдыхал мой запах и был рядом, когда я просила. Писал стихи, нёс философскую чепуху, увлекался марихуаной и чем-то посерьёзнее, но это ни капли меня не интересовало. А потом на моих глазах красавчик Кас превратился в истощённого наркомана с воспалёнными глазами, холодными пальцами и постоянной головной болью. Я говорю: «наркоман», хоть сомневаюсь, что в ход шли опиаты. Я знала: он на чём-то сидит, ведь это знали все. Вещества? Никто не разбирался в подробностях, мы ещё верили в Деда Мороза и в то, что можно сдохнуть от передоза шмали.