Алексей Лухминский: Хозяин жизни

Ну вот, кажется, и приехали.

При приближении нашей машины больничный шлагбаум сразу поднимается, и мы подъезжаем к приёмному покою. Паркуемся рядом со стоящим здесь полицейским «Уазиком».

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – почтительно здороваются капитан и лейтенант. Пожимаем руки. – Тут у вас ЧП…

– Знаю! Что собираетесь делать?

Переминаются с ноги на ногу.

– Делать-то что будете с… этим… – я нетерпеливо повторяю вопрос.

– Да он, оказывается, сын… – мямлит старший наряда, и следует ссылка на некоего руководителя одной из крупнейших в стране корпораций.

– Ну и что?

– Те парни, которые привезли его сюда, когда нас увидели, скорее всего сразу связались с папашей и сообщили про вызов полиции. Вон, видите, их машина за шлагбаумом стоит? Ну а тот, наверно, позвонил к нам в Управление. А дальше…

– Понятно! – резко обрываю этот лепет. Похоже, рассчитывать на правоохранителей – дело тухлое.

Бросаю взгляд на нашу гостевую стоянку. Там около шикарного «Лексуса» топчутся двое парней.

– Вы простите, Александр Николаевич, – бормочет капитан, – но ведь мы должны подчиниться приказу!

– Что за приказ?

– Не заниматься мелочами, то есть разным мордобоем. Мол, есть дела поважнее. А за этим, как сказали, его отец кого-то послал…

Повисает пауза, ведь ни у полицейских, ни у меня на данный момент нет решения, как поступать дальше.

– Так, нам-то что сейчас делать? – старший наряда этими словами подтверждает мои мысли и явно ждёт указаний.

– Ждать здесь! Я пошёл разбираться.

Прекрасно понимаю, если бы не иногда оказываемая мной местной полиции помощь в виде использования моих способностей при раскрытии серьёзных дел и вследствие этого давно возникший доверительный уровень взаимоотношений, то после звонка «сверху» они бы повернулись и уехали, выполняя прозвучавший приказ. Сейчас именно уважение местными полицейскими доктора Елизова не даёт им этого сделать. Моя же цель – заставить их дать делу ход, то есть задержать виновника за совершённое хулиганство. Только сначала надо самому всё посмотреть и во всём разобраться.

Светлана Сергеевна встречает меня в приёмном покое.

– Александр Николаевич, Ваня сейчас в триста двадцатой. Вот, посмотрите снимки, – и протягивает конверт. – Ну и ещё, как я говорила, сотрясение у него.

– А пациент с сердечным приступом?

– В реанимации. Там всё более-менее…

Вынимаю один за другим снимки и смотрю их на свет. Нос сломан… Лицевая кость тоже. Смещение тоже есть… И ещё есть сомнения насчёт лицевой кости справа.

– А виновник где?

– Тот спит в смотровой. Он же совсем пьяный!

– Что у него с лицом?

– Поверьте, ничего страшного. Могли бы и в домашних условиях такую ссадину обработать. Но его сюда привезли такие же пьяные, как и он. Ничего не соображали! Сама не понимаю, как вообще эти парни смогли доехать сюда без приключений.

– Думаю, они найдут их здесь.

– Александр Николаевич… – Светлана Сергеевна укоризненно качает головой.

Всё понимаю. Когда-то, ещё на заре моей работы в этой больнице, она стала свидетелем того, как я наказал гипнозом двоих нахамивших мне молодых мужиков, и осудила такой метод воспитания.

– Ладно… Пойду к Ивану, – бурчу я, не желая вступать в полемику.

Хотя полемизировать есть о чём. Чего греха таить, имея способности, позволяющие воздействовать на людей, я могу в сердцах наломать дров. Понимаю, что любые свои возможности, особенно далеко выходящие за привычные понятия, человек должен жёстко контролировать своим разумом, самостоятельно отфильтровывая эмоциональные позывы совершать действия, не соответствующие морали. Но когда вижу, как существующая система часто не наказывает виновника чего-то и, тем самым поощряя, толкает его к дальнейшим отрицательным проявлениям, меня просто захватывает желание восстановить справедливость сразу и на всё оставшееся время. Если в таких случаях я не успеваю сам себя резко остановить, следует наказание в виде применения гипнотического воздействия к провинившемуся субъекту, который, когда понимает, что с ним произошло и почему, начинает бегать за мной, каясь и прося «снять заклятье». А заклятье – это действие, называемое в народе сглазом или порчей, то есть сознательное или бессознательное причинение человеку ущерба. У меня в таких случаях – сознательное. Увы…

Такие действия с моей стороны не находят одобрения ни у Кирилла Сергеевича, являющегося настоящим нравственным камертоном, ни у Ваньки, часто пеняющего мне на эту тему. Вот и Светлана Сергеевна, моя уважаемая коллега, тоже…