Ирина Мартова - Перекрестки судьбы

Каждому свое…

По заслугам.

Дарья светилась от счастья, старалась ни о чем плохом не думать. Хотя тяжелые мысли так и роились в голове, порой мешая, отвлекая и уводя куда-то вдаль от повседневных забот. Ее мучило то, что, впрочем, печалило в ту пору и всю нашу огромную страну.

Афганистан навис тяжелой, мрачной тучей, огромным саваном над головами отцов, матерей, жен, сестер и невест…

Страна, втянутая в чужой конфликт, отдавала лучших сыновей, самых смелых и мужественных на съедение гадкому чудовищу по прозвищу война. В Афган уходили молодые, сильные, веселые парни, а возвращались угрюмые, искалеченные, ожесточенные, потерянные…

Если вообще возвращались.

Зачем? Для чего? За кого воевали?

Это и теперь остается нашей болью, а уж тогда…

Каждая мать молилась только об одном – чтобы не забрали… А если сын уходил, то чтобы вернулся… Искалеченный, раненый, потерявший себя и веру – только бы вернулся!

Только бы жил…

Даша даже и думать боялась о том, что рано или поздно эта проклятая война, в одночасье ставшая всенародной бедой и болью, постучится и в их дом.

Она просто жила сегодняшним днем, просто самозабвенно любила Тихона, просто старательно строила свой мир…

И все пока было хорошо.

Тиша закончил десантное училище, а в августе восемьдесят четвертого у них еще и дочка родилась.

Верочка.

Крошечная, забавная, единственная…

Даша даже дышать на нее боялась, а Тихон, умиляясь, ласково целовал крошечные пальчики на ручках, гладил ножки и тихо шептал, боясь разбудить ребенка:

– Доченька, моя доченька… Кровиночка.

И не было для них большего счастья, чем такие тихие семейные вечера.

И это умиротворение, эти заботы о ребенке, эти бесконечные семейные хлопоты – все как-то отвлекало Дарью от пугающих мыслей.

И она надеялась, что беда пожалеет ее, пощадит и обойдет их дом стороной…

Он вошел в темную квартиру и, не зажигая света, упал в глубокое кресло.

Странная, немая тишина висела в воздухе.

Словно умер дождь, уснул ветер…

Словно в целом мире существовал только он.

Он один.

И никого… Нигде…

Мужчина опустил голову, обхватил ее руками и, качаясь из стороны в сторону, застонал.

Будто раненое животное.

Или человек, потерявший что-то очень дорогое и милое сердцу.

На небритую щеку скатилась слеза.

Скупая. Мужская.

Оставив влажный след на подбородке, она упала на светлую рубашку и расплылась, превратившись в бесформенное влажное пятно.

Он долго-долго молчал, задумчиво глядя куда-то в пол. Потом, будто вернувшись в этот мир, поднял голову, встал с кресла и неспешно подошел к огромному зеркалу, висевшему на стене. Мужчина так внимательно разглядывал свое отражение, словно видел себя впервые…

А быть может, он просто искал в себе что-то, понятное только ему одному? Что-то давным-давно потерянное?

Но, как бы там ни было, попытка найти ответ на мучивший его вопрос, похоже, не увенчалась успехом, поэтому он, еще раз на мгновение обернувшись к зеркалу, печально усмехнулся и, обреченно махнув рукой, вышел в другую комнату.

Эта небольшая, но светлая и уютная комната служила кабинетом хмурому и печальному мужчине.

На стенах висели старые фотографии в рамках…

Свидетели радостей и горестей, больших побед и досадных оплошностей, свадеб и похорон, рождений и крестин…

Вся жизнь на виду. Шаг за шагом.

Эти фотографии, сделанные стареньким фотоаппаратом, купленным по случаю на какой-то распродаже, казались и напоминанием, и живым укором ему, давно потерявшему покой.

Уставший от своих переживаний, несбывшихся надежд и неоправданных ожиданий, мужчина подошел к дивану, подвинул поближе к себе небольшую подушку в атласной наволочке и прилег, подложив под щеку ладонь.

Спал ли он? Думал ли? Вспоминал ли?

Кто его знает…

Минуты поспешно уплывали и таяли где-то за горизонтом, секунды старательно отсчитывали мгновения уходящей жизни.

А печальные глаза все глядели и глядели куда-то вдаль.

Может быть, в далекое прошлое?

Ведь именно там иногда кроются причины и источники наших бед и поражений…

…Звук открываемой двери отвлек мужчину от размышлений.

Где-то в прихожей сначала послышались шаги, затем шум воды, очевидно, кто-то пришедший мыл руки, и, наконец, в его комнату заглянула женщина:

– Ты дома? А я смотрю, обувь стоит, а тихо, словно нет никого… Ты чего тут? Плохо себя чувствуешь?

Она встревоженно нахмурилась и подалась вперед, обеспокоенно ожидая ответа.