Сергей Попков - Три года на кладбище. Пятьдесят историй живых о мертвых. Часть 1

Я как старший пошел с ними поговорить, чтоб не буянили. А оказалось, это последняя просьба покойного – разбить гитару возле могилы, петь, пить, смеяться и радоваться.

В принципе, почему бы и нет? Ведь стреляют же военные и полиция в память о своих, думаю, пусть и эти ребята делают так, раз уж им хочется.

Вообще, у них было все стильно: черный гроб, все они были в черных косухах, один в черной бейсболке, остальные в шляпах с полями. И сама атмосфера в их компании была такая, что вот если взять их и перенести куда-то в город, то можно подумать, что они празднуют день рождения. Глядя на них, у нас возникали улыбки на лицах. Я даже вспомнил, что хохотал во сне, может, этот смех во сне и был к таким весёлым похоронам, может, душа чувствовала, а может, к другому.

Смотрел я на эти стильные поминки и задумался о своих похоронах. Я по натуре сладкоежка, вот и придумал, что, когда меня похоронят, чтобы мой холмик усыпали сверху конфетами полностью, прикольно бы было.

Ведь на самом деле обряд похорон везде разный. Например, мне грузин, по-моему, рассказывал, что у них, если человек родился, все плачут, потому что он будет мучиться в жизни. А если умер, они все радуются, что он ушёл от тяжёлой жизни и теперь ему легко.

Да, у разных народов разные обычаи и обряды, вот и нам попалась компания со своим пониманием.

Они не стали делать, как все, а поступили неформально. Может, кто-то и осудит, а я считаю, что они молодцы.

Есть у нас на кладбище один красивый памятник, это большой камень-плита, и на нем нарисована или фотография, или картинка. На этой картинке парень сидит на мотоцикле, судя по надписи, ему было двадцать шесть лет.

Я делал трамбовку могилы и увидел, что мужчина в возрасте, примерно около пятидесяти лет, стоит возле этого памятника. Было видно, что он волнуется и слегка напряжен, хотя время после даты смерти парня прошло немало, уже десять месяцев. Он был солидно одет, среднего роста, но почему-то стоял и смотрел на картинку, а не сидел.

Я спросил ненавязчиво:

– Родственник? Или знакомый?

– Сын, – быстро ответил мужчина и глубоко вздохнул. – Я ему сам мотоцикл подарил, – сказал он и продолжил: – Сын долго просил меня подарить ему мотоцикл, но мы с супругой долго не решались. Боялись, что это опасно, скоростной байк. И тем более из головы не выходили его рассказы про сны и про цыганку… Ещё когда он был подростком, к нему на рынке подошла цыганка и сказала, что он рано умрет. Сын это запомнил и всем всегда говорил: «Я знаю, что я рано умру». А последнее время стал матери рассказывать сон, который видел часто. Говорит, вижу себя со стороны, как я лежу и глаза открыты. Сам на себя хожу смотрю со стороны и не пойму, страшно во сне… Но он быстро переводил всё в шутку и уходил от темы, мол, сон и сон. Голову забьет, настырный был, вот и выпросил подарок… С ребятами ночью делали скоростные заезды, и в один из таких заездов, как сказали друзья, ему, наверно, камень попал под колесо. А скорость огромная, около ста семидесяти, руль стал вилять резко, он не справился с управлением. Его стало кидать из стороны в сторону, потом он ударился об отбойник и перевернулся несколько раз в воздухе. При такой скорости понятно, что уже всё – мгновенная смерть. Вот и цыганку вспомнил, и его сны, это я виноват, сам купил ему этот чертов мотоцикл.

Чтобы хоть немного отвлечь мужчину от обвинения себя, я сказал ему:

– Понимаете, судя по вашему рассказу, вашему сыну было предначертано уйти из жизни рано, поэтому не важно, вы купили мотоцикл или нет. Если ему было суждено, то он и без мотоцикла бы ушел. Соболезную вам, не вините себя.

Мужчина стал махать головой, что соглашается со мной, и сказал:

– Да, возможно, вы и правы.

Я отошёл от него и продолжил работу, а бедный отец постоял ещё минут пять и ушёл.

Теперь всегда, проходя мимо этого памятника, я вспоминаю историю этого парня и его сны про самого себя.

Когда несколько лет работаешь на кладбище, то волей или неволей все равно обращаешь внимание на памятники и кресты. Идёшь с утра на свое место копать могилу или работать, а сам смотришь на фотографии умерших, на дату смерти и рождения и, конечно, на фамилии.

У нас огромное кладбище, несколько гектаров. Много кварталов, тропинок, проходов и перекрестков. И некоторые участки в лесу, а некоторые на открытом месте. Но люди иногда путаются и просят помочь сориентироваться. И надо же было так совпасть, что на всем огромном кладбище в одном месте лежит покойная женщина с фамилией ЩИ. Именно ЩИ, то есть её инициалы звучали бы так, например: Щи Татьяна Ивановна. А самое смешное, что в пятидесяти метрах от нее лежит покойный мужчина с фамилией БОРЩ. Мы всегда смеялись и улыбались, проходя это место. И когда копали рядом могилы, так и говорили: «Возле Борща».