Полина Лоторо - Боги-17

Родители исправно звонили ему, а он им. В игру включились все. Про Илью ему никто не напоминал ни полусловом. Он учился, подрабатывал, ел, спал, ходил в секцию настольного тенниса, встречался с людьми, разговаривал с ними по мере необходимости, целовался с девушками, сдавал экзамены. Дни крутились, крутились, крутились… Прошёл почти год.

К весне Сашка понял, что это его нет. Нет и никогда не было. Пустота разрывала его изнутри, плакать он не мог, потому что был так воспитан. Мальчики не плачут, мальчики всё несут в себе.

Но боль пустоты была такой сильной, что Сашка, пытаясь облегчить её, стал плакать без слёз, без всхлипываний, молча. Серым дождём, который бесконечно шёл внутри него, заливая пустоту. В дождях не бывает горечи, они никогда не плачут по-настоящему, как люди. И ещё у дождей ничего не болит. Их ничего не беспокоит. Он не заметил, как дождь из его пустоты выбрался наружу, как он сам стал дождём.

Когда это случилось, он шёл, не переставая несколько недель подряд. Идти было приятно, идти было хорошо, хорошо было оплакать весь этот мучительно долгий год, все тревоги, чувство вины, злость и обиду. Асфальт в городе забыл, что значит быть сухим, а небо – что значит быть синим, апрельский снег смыло начисто.

Люди в городе ругали дождь, который не хотел останавливаться, ругали Сашку, натыкаясь на него на улицах, наступая ему на ноги. Но Сашка ничего не мог поделать. Обижаться он тоже не мог. Дожди на людей не обижаются. Они только идут и плачут, плачут и идут, глядя в никуда, никуда не глядя…

В череде одинаковых дней наступил один, отличавшийся от прочих. В этот день он увидел девушку. Не заметить её было невозможно. Она стояла под огромным куполом чёрно-лилового зонта и смотрела прямо на него. Люди не замечали её, как и Сашку. Но тогда как на Сашку постоянно кто-то натыкался, перед девушкой человеческие волны расступались, огибая её как остров. Сашка растерянно остановился. Тогда девушка сама подошла к нему вплотную, звонко щёлкая каблучками по мокрой мостовой. Посмотрела в глаза. Не улыбнулась. Протянула ему зонт.

– Нам нужно идти, нас ждут, – сказала она. Опешивший Сашка поднял руку и нерешительно взялся за отполированное дерево рукоятки. И в одно мгновение пустоты не стало. Дальше они пошли уже вместе.

Под дождём, вместе с дождём.

Под зонтом, вместе с зонтом.

«Интересно,» – подумал Сашка, пока девушка уверенно вела их обоих в центр города, – «Интересно, мог бы я встретить её раньше?..»

Фотографировать Ленка не любила, зато была страстной рисовальщицей. Слова «художница» она избегала даже в мыслях. Ленка набрасывала в блокнот вид с моста на Правый Берег, то и дело поправляя длинный шарф: он постоянно разматывался и мешал. Карандаш танцевал по бумаге. Когда Ленка рисовала, то забывала обо всём – даже сутулиться. А сутулиться при своём росте и комплекции Ленка считала обязательным.

– Опять этот шарф нацепила? – раздался голос над плечом. – Ну не идёт рыжим бордовый, художник, ёлки.

Замечание про любимый Ленкин шарф, подаренный мамой, было дежурным и ответа не требовало. Ленка закончила набросок, не торопясь, убрала блокнот в сумку и только тогда повернулась к придире. Брат сиял обычной улыбкой на смуглой физиономии.

– Привет, – сказала ему Ленка: – Ты родителям звонил?

– Нет, а ты? – и он улыбнулся ещё шире и небрежно поддел новый по виду скейт носком красных кедов.

Улыбался он белозубо и беспечно, как человек, который никогда и ни в чём не знал нужды.

– Звонила, – сказала Ленка и уткнула палец в скейт. – Локки, ты зачем ещё и это купил?

– Захотелось, – проникновенно объяснил Локки. – Самокат надоел.

– За неделю?!

– А что, родители денег не прислали?

– Прислали, – холодно ответила Ленка. – Мог бы и позвонить, сегодня у них годовщина.

– Годовщина отъезда? – невинным тоном уточнил Локки и попробовал с прыжка перевернуть скейт. Не вышло. Локки не расстроился.

– Годовщина свадьбы.

– Слушай, я их дни рождения никогда не помнил, а ты мне про свадьбу. Пойдём куда-нибудь, систер, запарило стоять.

– Пойдём в магаз петрохолодский? – предложила Ленка, – Мороженого хочу до смерти. Там сегодня привоз – сортов двадцать застанем.

Не дожидаясь согласия, Ленка отправилась через мост размашистым мужским шагом. Локки лениво покатил рядом с ней, после нескольких неловких толчков, вполне освоив новый транспорт.

– Я сказала им, что ты перевёлся в пед, – бросив на брата быстрый взгляд сказала Ленка.