Эрик Паркер - What’s the f… В конце концов все будет хорошо, если вам не хорошо, это еще не конец

В общем после больницы я всетаки оказался в миграционной тюрьме Сингапура, где провел неделю своей жизни. В общем-то это история как раз об этом: о том что такое тюрьма в Азии.

Начнем с описания интерьеров. Чисто, действительно чисто. Но это все. В смысле совсем все. Вообще все. В камерах больше ничего нет. Голый пол, голые стены и постоянно горит свет, яркий свет. Если тебе нечем закрыть голову, то ты не уснешь. Без шансов. Спят соответственно все на полу. Обычный жесткий, гладкий, крашенный бетонный пол …. холодный. Еще есть туалет – дырка в полу за стеной по пояс высотой. Зато есть панорамная стенка с решеткой и прекрасным видом на тюремный коридор.

Камера, а точнее сказать все, кто в ней сидит делятся на две группы. В моем случае это были тайцы слева и индусы в правом углу. Всегда недолюбливал индусов. В группах жесткая иерархия: люди или главные, охранники, прислуга и те, кому реально не повезло. Все вновь прибывшие размещаются по центру и постепенно определяются в пользу той или иной группы, где занимают определенную роль в соответствии с опытом и наработанным авторитетом. Вначале, почти сразу уходят добровольцы, потом начинается торговля. Тебе начинают активно предлагать с разных сторон всякие ништяки. Яблоко, другая еда, еще что-то, приглашают поговорить. Если ты взял или пришел и сел, то все, определился. Обратного пути нет. Но зато становится понятен твой будущий круг. Надо сказать, что все выполняют свои роли должным образом. Но, все это в конце концов завязано на ночь с субботы на воскресенье. Это считается самым тихим временем в тюрьме и минимальным количеством персонала. На столько минимальным, что в камеры просто некому смотреть. И это все знают. И для заключенных, как следствие, время тихим назвать никак не получается.

Мне искренне повезло, что я попал в камеру в воскресенье вечером, а вышел в субботу после обеда. По тому, что я в этой повально групповой сексуальной вакханалии участвовать не готов ни сейчас, ни тогда не был готов. А трахаются там все, в буквальном смысле все. Вопрос только в том: кто-кого? И тут вступает в силу правила иерархии в группе. Главный может трахнуть кого угодно, а те, кому реально не повезло, ну им действительно реально не повезло. Исключение составляют только охранники, они в этом вопросе пользуются преимуществом привилегированной касты. Ограничение только одно – в чужую группу не лезь.

Кажется в среду утром ко мне подошел паренек, который как мне до этого казалось не принадлежал как и я ни к одной из боковых стен камеры. По этой причине я с ним достаточно открыто общался. Он сказал, что хочет познакомить меня с хорошим человеком. Я подумал, что в этом нет ничего страшного и согласился. А этот «сын самки собаки» взял и подвел меня к главному у индусов и говорит познакомься – это АлиБаба «Хороший человек». Мне предложили сесть. Отказываться было совсем не вежливо, но я подсознательно догадывался что это не самая хорошая идея. Но отказаться в тот момент было бы еще хуже. Я сел. Мне тут же предложили яблоко, потом пирожное, потом еще что-то, потом еще… Я упорно от всего отказывался, но меня мучил один вопрос: откуда все это появляется? Не было же ничего. Пустая камера. В итоге посидели, поговорили ни о чем и через какое-то время «Хороший Али Баба» потерял ко мне интерес и смог тактично ретироваться. Вечером мне, правда, предложили лечь спать в границах их территории, даже посулили какую-то подстилку что бы было не так жестко. Я вежливо отказался и остался спать посередине, в нейтральной зоне, уже один.

Я по какому-то счастливому стечению обстоятельств я очень много сделал правильно, ни взял ни одного подарка и остался посередине комнаты до конца, до самого конца. Обычно ближе к дню, а точнее ночи икс всех, кто еще не определился определяют. Силой. Я видел одного определенного после того, как его видимо определили. К нам в камеру завели индонезийца. Я в силу того, что немого знал индонезийский язык решил как-то наладить контакт. Вроде бы нормальная ситуация, когда к тебе подходит человек и начинает говорить на твоем родном языке. Он был на столько подавлен, размазан и уничтожен, что от него прямо исходил какой-то холодный, пронизывающий фон. Он был глубоко в себе и не реагировал ни на какие внешние раздражители. Создавалось впечатление, что он был полностью уничтожен как человек и личность, когда в один момент пропадает и обесценивается все то, что для тебя было важно до этого.

Еще одной историей был парень, индус, который тоже долго держался обособленно, пока я в четверг ночью не проснулся от его дикого крика. Кричал он так, как кричит человек последний раз в своей жизни, когда этот крик становится мостиком между жизнью и смертью, когда нечего терять и незачем беречь силы и все, что тебя может спасти – это твой крик. Наверное это трудно понять, но такие эмоции не забываются. Я бы назвал это криком от смерти. Это был четверг и было еще достаточно много охраны, которая достаточно оперативно появилась на крик. Парня окружили соседи не давая ему ничего толком объяснить и сказать и объявили, что это был плохой сон, что поводов для беспокойства нет. Однако, его все же вывели из камеры моментально и больше я его не видел. Но одно я знаю точно: во сне так не кричат.