Борис Яковлев - Дом Бога

Но надо сказать, мужик был хороший, никого не сдал начальству, дальше роты ничто не выходило, сам наказывал, а начальству не сдавал. Из других рот сколько ребят повыгоняли, кого за самоволку, кого за что, из нашей не выгнали никого. И приколист он был, конечно, тоже.

Был у нас азербайджанец Фархад, после мы с ним были неплохими друзьями; ну, по-русски ни бум-бум. И были в нашей роте пять кубинцев, парни уже взрослые, воевавшие. Один был чёрным, двое белых, а два, видимо, мулаты. В общем, Фархад Гасанов за них бы сошёл, тоже довольно смуглый.

Поставили его дневальным. Стоит он «на тумбочке». Заходит капитан Данильченко. Фархад навытяжку и давай: «Капитана, Фархад на тумбочка». Тот: «Что? Я не понял». Он опять: «Фархада тумбочка стоит».

– Дежурный! – кричит капитан.

Дежурный выскакивает: «Товарищ капитан, дежурный…»

– Что? – кричит капитан. – Кто разрешил, я тебя спрашиваю, кто разрешил?

Тот понять ничего не может.

– Где старшина? Быстро ко мне!

Выскакивает Витька Письмак, старшина: «Товарищ капитан…»

– Кто разрешил, я тебя спрашиваю?

Старшина понять ничего не может.

– Ты! На хрена кубинца «на тумбочку» поставил?

Тот головой крутит, понять не может.

– Я тебя спрашиваю, ты на хрена кубинца «на тумбочку» поставил? – и показывает на Фархада.

Витька говорит:

– Товарищ капитан, так это наш.

– Что, я не понял?

– Так это наш, товарищ капитан.

– Старшина, ты что, за дурака меня считаешь?

– Никак нет.

– Я тебя ещё раз спрашиваю, на хрена кубинца «на тумбочку» поставил?

– Да наш это, товарищ капитан.

В общем, перепало тогда всем за этого Фархада, кое-как капитана убедили, что он не кубинец. Ну ладно, велел обучить его команды по-русски отдавать.

Какого только смеху не было! В казарме стояли железные панцирные койки, у каждой была наклеена бирка с фамилией. Был у нас такой Игорь по фамилии Полуев. Ну, юмористов много. Парни взяли и надставили ему на бирке над буквой «л» палочки – «х», получилось здорово.

Приходит капитан проверять порядок в казарме. Идёт, смотрит, по бирке читает, у кого порядок, кому замечания. «Так, Зуев, Медведев, Пох… Дежурный! Я не понял – это что?» Тот, не глядя: «Фамилия, товарищ капитан».

– Ко мне этого курсанта!

Игорька позвали к капитану. А у Игоря лицо такое – когда щурится, кажется, что он улыбается. Кто только его потом не драл за его физиономию, вплоть до начальника училища. Его уж потом командиры защищали, объясняли, что это у него лицо такое.

Полуяша заходит к капитану с дежурным:

– Разрешите, товарищ капитан, вот прибыл.

Игорь руку к козырьку:

– Товарищ капитан, курсант По…

– Не надо! А что это вы улыбаетесь, товарищ курсант?

– Я не улыбаюсь, товарищ капитан.

– Ах, не улыбаешься – наряд вне очереди!

– За что? Я не улыбаюсь.

– Два наряда!

Потом вся рота смеялась довольно долго.

Юрка Медведев, был у меня такой друг, тоже отчебучил.

Вызывает его как-то Вася к себе в кабинет, да, видно, забыл зачем вызвал. Юрка заходит:

– Товарищ майор, курсант Медведев по вашему приказанию прибыл!

– Так, Медведев, так… – Ладно, Медведев, иди позови мне того.

– Кого того, товарищ майор?

– Иди, ты знаешь кого.

Юрке делать нечего, вышел из кабинета, стоит думает, что делать. Походил, подумал, заходит:

– Разрешите, товарищ майор.

– Да, Медведев.

– А его нету, товарищ майор.

– Кого его?

– Ну того, за которым вы меня посылали.

– Ну ладно, иди, Медведев.

В общем, историй смешных много. Их у нас Игорь Полуев потом в блокнот записывал, если всё описывать, книги не хватит.

Но вот, правда, ещё смешной случай, грех не рассказать, хотя он произошёл не с нашей ротой, а с первокурсниками, когда мы уже выпускались.

Построил их майор Данильченко на плацу и читает нотации. В общем, читал-читал, потом и говорит:

– Значит, товарищи курсанты, надо учиться, учиться и…

Тут кто-то из строя выкрикнул: «Учиться!»

– Кто сказал? – крикнул майор.

– Ленин! – выкрикнули из строя.

– Курсант Ленин, выйти из строя!

Было довольно весело, но это сейчас, а тогда доставалось нам крепко. Утром подъём, зарядка – бег на несколько километров, затем занятия, потом строевая, отбой. Уснёшь, а тебя ночью поднимают, и айда на овощебазу вагоны разгружать, дармовая рабочая сила. Поначалу, конечно, очень тяжело было, кто-то и не выдерживал. Ещё неприятный осадок оставило то, что кто-то поступил в училище сразу после школы, а кто-то после армии. Объяснять не буду, кто служил в армии, тот поймёт, а остальным не обязательно. Вот так и жили.