Анна Минибаева - Отец мне ревизор

– Меня Витя зовут, – он протянул Старику тонкую ручонку, и она скрылась в его широких ладонях. Так началась их странная и нелепая дружба.

Виктор посмотрел на свои широкие сильные руки – сейчас он мог взять словно иссохшие руки Старика в свои ладони, сжать их, скрыть его вялую нежную кожу от всего мира. Защитить так, как Старик в свое время защитил его.

На самом деле, наверное, они спасли друг друга. Старик жил у самого подножья холма, на вершине которого располагался детдом, в уединенном доме с большим садом. Каждый день после школы Витя забегал к нему на чай. Старик ставил чайник и рассказывал об астрономии и физике, читал вслух «Приключения Алисы». Когда выдавались ясные теплые ночи, Витя сбегал к нему через дыру в заборе. Старику это не нравилось, он ворчал, что у него будут проблемы, если воспитатели узнают, но каждый раз доставал из шкафа свой старенький телескоп. Постепенно из дома Старика исчезали залежи пустых бутылок и склады грязных оберток от еды, сад расцветал ягодными кустами и фруктовыми деревьями. Виктор же все больше увлекался научной фантастикой: брал в библиотеке Герберта Уэллса, Орсона Карда, братьев Стругацких, Рэя Брэдбери. Под действием приключенческих книг и горящих глаз Старика, по мере открытия новых космических тайн черная дыра в его сердце медленно съеживалась. К тринадцати годам его сверстники, подавленные действием своих черных дыр, курили за гаражами и совершали набеги на окружающие сады, а он помогал Старику ухаживать за садом и изучал физику по его старым учебникам.

Несколько раз Старик пытался усыновить Виктора, но каждый раз получал отказ, и мальчик продолжал прибегать к нему после ненавистной школы, несмотря на то, что с каждым днем все сильнее становился белой вороной в детдомовской тусовке. Он отделился от своих сверстников, которых представлял теперь лишь стаей орков, а потому часто ходил с подбитым глазом или рассеченной бровью. Те годы вновь начали ожесточать его сердце. Когда ему было пятнадцать лет, парни из детдома недвусмысленно намекнули, что его визиты к взрослому мужику, по их мнению, носят явный гомосексуальный оттенок. В тот день он в сердцах заявил Старику, что лучше бы они никогда не встречались. Заявил и тут же пожалел о своих словах, но все равно больше недели не приходил к нему. Та неделя будто подкосила Старика: когда Виктор пришел к нему с повинной, он вновь увидел несколько пустых бутылок у порога – то, что не случалось уже несколько лет. В тот год они оба снова почувствовали гнетущее действие Витиной черной дыры, но смогли с ним справиться.

Сейчас Виктор понимал, что те грязные намеки парни делали лишь из ревности и зависти. Вите было жаль своих «сокамерников», лишь единицы из которых добрались до третьего курса в университете, как он. Большинство вылетели уже после первого года обучения, их черные дыры не давали им шанса стать нормальными членами общества.

Виктор вздохнул и пожелал Старику спокойной ночи.

Завтра ему предстоит покинуть эту тихую гавань и снова нырнуть в суетную атмосферу университета.

***

Павел Валерьевич Зайков неспешно вошел в широкие двери университета, когда-то принимавшие тысячи студентов, а сейчас довольствовавшиеся лишь парой сотен задохликов, которых приходилось порой с нуля учить выполнять в уме элементарные арифметические упражнения на сложение, вычитание, умножение и деление. Иногда полсеместра уходило лишь на то, чтобы расшевелить их заржавевшие, избалованные калькуляторами мозги.

А вот и один из них – бывший студент, а ныне выпускник, стоял на вахте и возмущенно махал руками. Сухонькая женщина откидывала назад корпус тела и отворачивала лицо, чтобы посетитель случайно не ударил ее. А тот горланил на весь холл:

– Маргарита Львовна, ну вы пять лет меня знаете. Я же здесь учился и всегда с вами здоровался и спрашивал, как дела. Ну, неужели не помните?

– Никаких исключений, Жумадилов! Правила такие, – отбивалась от него вахтерша.

Зайков прошел мимо скандалящей парочки, сделав вид, что не заметил своего выпускника. Он накинул капюшон, чтобы Жумадилов случайно его не узнал, и прошел через новоустановленный терминал, пикнув по нему карточкой.

Закрывшаяся дверь отрезала волну гневных воплей, и Зайков оказался окружен благодатной тишиной, устанавливающейся в коридорах вуза после звонка на занятие. Сегодня у Зайкова не было первой пары, а в части его подработки администратором сайта не предвиделось ничего срочного, поэтому преподаватель не торопясь поднимался на второй этаж. Каких-то шесть лет назад эту лестницу украшали красивые широкие окна с благородными деревянными рамами, которые с приходом нового руководства заменили на современные бездушные стеклопакеты. Они, возможно, и сохраняли больше тепла, но совершенно уродовали парадный вход здания. Правда, если стеклопакеты еще можно было принять, то пейзажи, снятые хоть и на дорогой фотоаппарат, но абсолютно непрофессионально, заменившие висевшие когда-то на стенах лестничного пролета фотографии ученых и известных выпускников, простить было нельзя. Эти фотографии были сделаны новой молоденькой проректоршей по воспитательной работе, находящейся, по слухам, в родстве с ректором. Так потихоньку вуз из храма науки превращался в церквушку культа местных самопровозглашенных божков.