Ирина Костевич - Матрёшки

Тима закричал: «Конечно, друг! Но ты не переживай и выходи, потому что нам очень понравилось, как ты играл. Когда ты вырастешь, то сможешь играть даже в ресторане «Палладиум»! А сейчас сыграй нам что-нибудь ещё!» На что Максим завизжал, чтобы мы убирались, иначе он выскочит и кинет в нас чем-нибудь тяжёлым. Тут появилась мама Максима, прислушалась, всё поняла и покрылась от злости красными пятнами на лице и шее. Она спросила, не хотим ли мы извиниться перед её сыном. Ни тёти Ани, ни моей мамы поблизости не было: все взрослые пошли на улицу. Судя по крикам, они разглядывали новую лодку дяди Саши. И спасать нас было некому. Поэтому мы побежали опять наверх, а вслед нам со скрипом распахнулась дверь секретно-спасательной комнаты, оттуда высунулось тоже красное и с пятнами, как у его мамы, перекошенное лицо Максима и… да, правильно. Мы оглянулись на скрип, а Максим завизжал. Потому что хорёк Виталик, прыгнув ему на голову, переместился на книжную полку и лёгкой тенью просочился в маленькое окно-форточку. И тут мы, или многие из нас, сказали «ой!» Как-то само собой так получилось. Хором.

Максим сразу успокоился, а его мама вдруг начала шарить по карманам, достала телефон, пробормотала: «Ой, я же забыла…» и куда-то быстро ушла.

Максим вскинул голову, оглядел нас и предложил идти к тёте Ане и гостям: признаваться.

И мы пошли. Я взяла вспотевшего Володю за руку и стала представлять, что это мой братик и я, если что, защищу его. К нашей толпе присоединился Богдан. Он очень осторожно шёл, держа перед собой палку. На палке висела проткнутая, чтобы было удобнее, картина. Та самая, с фруктами. Гордей замыкал наш отряд. Проходимец Винсент, который однажды, во время нашествия других гостей, сбежал из дома, сел в электричку, съездил к морю и вернулся, на этот раз был заперт в парилке и оттуда слегка поскуливал.

Мы шли во двор к лодке и очень боялись.

Оказалось, зря. В общем, нас ждало самое улётно-весёлое веселье из всех, какие только происходили в доме тёти Ани. Все так считают. Не только мы, но и взрослые – тоже. Дядя Саша отбивал на перевёрнутой лодке ритм, а мы водили вместе со всеми гостями хоровод вокруг лодки дяди Саши. Совсем немного проткнутую картину с фруктами тётя Аня подарила маме Максима, чтобы женщина не расстраивалась и всегда имела перед глазами витамины. Хозяина хорька – а им оказался спасатель мира и собиратель макулатуры и пластика дядя Виктор, моя мама и тётя Аня совместно обработали, улыбаясь и расточая комплименты его успехам в деле спасения мира от мусора и вообще. Они радовались, что хорёк Виталик, благодаря нашему коллективному детскому порыву, вышел на свободу досрочно.

Тётя Аня говорила, что диким животным лучше всего жить на природе, а мама вторила что–то про карму, которая станет лучше, если отпустить зверюшку или птичку на волю. Потому что неволя – это как тюрьма. Тогда я сказала, что неволя – это даже хуже. Это как плен у пиратов. Тут мама на меня сердито посмотрела, но все, кто был в курсе, стали спрашивать, а как там мой дедушка, и что слышно, вообще. А кто не знал, стали выяснять, что ещё за плен. И после – рассказывать свои пиратские истории. У кого они были.

Но на самом деле – пересказывать друг другу документальные фильмы про современных пиратов. Эти фильмы я тоже видела. Так что неинтересно.

Поэтому я нашла-таки момент и спросила тётю Аню напрямик – не может ли она наколдовать катер денег для выкупа дедушки. Но тётя Аня сказала, что нет, увы-увы. Тётя Аня сказала мне, что главное её колдовство – это знакомить людей друг с другом, чтобы они дружили и воплощали вместе какие-нибудь хорошие идеи. А деньги тут ни при чём. Ещё тетя Аня сказала, что страдать ей, как ведьме, действительно, приходится. Но в основном из-за того, что у неё в хозяйстве не предусмотрена посудомоечная машина. И всякий раз она должна мыть за гостями огромные горы посуды. Однако, к счастью, бывают такие сознательные гости, которые не только привозят с собой что-нибудь вкусное, но и любят помогать.

После этого мы с мамой отправились мыть посуду. Я вытирала тарелки и складывала их стопочкой. Думая про то, что придётся всё-таки пострадать самой и какое–то время слушаться во всём Еву. Чтобы стать ведьмой и освободить дедушку. Другого пути у меня теперь нет.

Жаль, конечно.

Сегодня в техникуме я сижу прямо за Василисой и рисую тёте Ане открытку с русско-народной птицей Сирин. Лучше бы я танцевала – но вокруг все рисуют. Постигают русскую народную роспись. И танцевать мне никто не даст.