Ирина Костевич - Матрёшки

Начинается мультфильм так: «Давным-давно, а точнее – полторы тысячи лет назад, жил на перуанской земле народ, который не умел ни читать, ни писать. И, может быть, сегодня мы ничего и не знали бы об индейцах племени мочика, если бы ни эти рисунки…» А Винсент станет отираться рядом, класть свою тонкую собачью мордочку мне на колени и выпрашивать вкусный кусок…

В общем, мне нравятся все варианты.

А ещё я хочу поговорить с тётей Аней отдельно. С глазу на глаз. Это значит, мы подмигнём друг другу и отправимся секретничать в маленькую тёмную комнатку. У тёти Ани есть даже такая – она говорит, что эта комнатка ей необходима, чтобы прятаться от гостей. «Потому что всё едут и едут!» – кричит тётя Аня. А мама бурчит тихонько, что нечего Ане так уж возмущаться. Без гостей, по мнению мамы, тётя Аня зачахнет и быстренько склеит ласты, как тюлень без водоёма.

Моя мама считает тётю Аню ведьмой. Потому что тётя Аня умеет угадывать все мамины желания. Доброй эффективной ведьмой. Вот об этом я и хочу, наконец, поговорить с маминой подругой. Как это у неё так получилось – стать ведьмой? А также я очень хочу узнать – сильно ли она ради этого страдала. И, быть может, она наколдует, чтобы моего дедушку отпустили пираты? Я слышала, за пленников пираты требуют огромный выкуп. А тётя Аня возьмёт и наколдует целый пиратский катер денег! Вот и всё, дедушку отпустят. И остальных – там с ним ещё четверо наших и два француза. Мне жалко их всех-всех. До того жалко, что они мне даже снятся. Так что теперь я знаю, как выглядят и остальные пленники, с которыми дедушка находится. Один француз темнокожий и всё время улыбается, хотя у него грустные глаза. Во сне он со мной даже разговаривает, и, знаете, что удивительно – говорит по-русски! Может быть, его дедушка научил? Другой француз – это худенький старичок в очках, вот он никогда не улыбается. А наши – они наши и есть. Все четверо такие родные и привычные, как водители автобусов. Хотя я езжу с мамой на машине, но я неплохо знаю водителей автобусов. Ведь неподалёку от нашего дома конечная остановка. И там всегда стоит общественный транспорт, а водители – они часто бывают с усами – собираются вместе и курят.

Ох, бедненькие все, кто к пиратам попал. Но дедушку мне жальче всех остальных. Не очень–то приятно попасть в плен к пиратам в 57 лет. И сидеть где-то в Африке, ожидая спасения.

Когда мы с мамой приехали к тёте Ане, машину пришлось ставить за воротами. Потому что двор напомнил мне автостоянку у Центрального рынка.

– Прям свадьба… – хмыкнула мама, пытаясь вписать машину между двумя ничейными ёлками. Между тем, пока она это делала, нам уже сигналили следующие гости.

В этот день дом тёти Ани побил рекорд! В гости съехались 22 взрослых, 21 ребёнок, три собаки и один хорёк по имени Виталик.

Было так шумно и безумно, что мы с тётей Аней даже перемигнуться не успели. Какие уж тут разговоры в секретной комнате! Да и комната перестала быть секретной, став спасательной. Туда поместили Виталика, изолировав от 44 наших детских рук, тянущихся потискать, погладить и покормить такого классного зверя, как Виталик.

А потом Виталик сбежал…

Это произошло потому, что Максим на всех нас обиделся и пошёл плакать в тихое место. Он почти всегда плачет. Его мама говорит, это оттого, что все вокруг – ублюдки, а он – ранимый музыкант. В этот раз мы здорово веселились: нас пустили на второй этаж, и двадцать человек прыгали на кровати, а потом валились друг на друга. И мой любимчик, кудрявый Володя, тоже с нами прыгал. Вы спросите, где в это время был сын тёти Ани Гордей? Он прыгал выше всех! А Богдан, новый мальчик, ему два года, стоял у окна, о чём-то думал и сосал палец. Максим, которому 12 лет, сел за фортепьяно и стал играть что-то красивое и даже прекрасное. Нам нравилось, честно! Но так получилось, что он как раз доиграл, а мы ненадолго тоже замолчали, потому что только что разом все плюхнулись друг на друга, высоко подпрыгнув на кровати, как на батуте. А замолчали, потому что сшибли картину со стены. Именно в это время один мальчик, Тима, весёлый такой, ему восемь, громко пукнул. Он это сделал нечаянно, я уверена. Возможно, его немного придавили. И слышно было только потому, что все мы замолчали на секунду из-за картины. Переживая, в порядке ли она и не надают ли нам теперь по шеям. На картине были фрукты.

Но Максим страшно обиделся! Он вскочил и побежал вниз, грохоча тапками по деревянным ступенькам так быстро, будто включили аппарат, которым дробят асфальт. Мы слышали, как нервно он попросил у тёти Ани ключи от Виталика. И поняли, что Максим ушёл плакать туда. Потому что он ведь уже большой, и ему стыдно плакать при всех. А может быть, он ещё намеревался при этом гладить Виталика без очереди и сколько захочет. Тогда часть из нас тихонечко пошла за Максимом. Мы хотели утешить его, а некоторые – тоже получить доступ к Виталику. Мы стали кричать ему через дверь, что Тима пукнул не нарочно. И больше всех об этом кричал сам Тима. Но Максим отвечал, чтобы мы шли подальше и прекратили бы уже издеваться над ним. И что мы ни черта не понимаем ни в Шнитке, ни в исполнении.