Удовиченко Михайлович - Серия рассказов «Истории Обыденсбурга». Повесть «Солэс»

– Мой приют всегда появляется в нужное время и в нужном месте, дорогой гость. И всегда поможет тому, кто готовится к дальней дороге.

– О, добрый мой хозяин, боюсь, что мне больше не вынести путешествия, – с тоской произнес путник, – я уже не молод и ноги уже не те.

– Разве для путешествия обязательно быть молодым или иметь здоровые ноги? – поинтересовался хозяин, – я думаю, главное ни о чем не жалеть и двигаться вперед.

– Когда-нибудь должна быть остановка, – ответил путник, – я очень много странствовал и много повидал. Я видел горы, покрытые снегом, и города, вторя горным вершинам, тянущиеся ввысь. Я видел бескрайний океан, уходящий за горизонт, и море людей, волнами движущихся по городским площадям. Я всегда шел только вперед, и не было у меня времени жалеть о чем-либо. О том, что не осел в каком-нибудь городке и не сколотил состояние. О том, что не получил профессию и не завел семью. Я всего-навсего наблюдатель в этой жизни. Я вошел в нее словно в музей только лишь для того, чтобы восхищенно взглянуть на ее чудесные экспонаты, а потом…

– Дорогой мой друг! – успокаивающе произнес хозяин, – ты переутомился и потому взволнован. Позволь предложить тебе постель.

Гость покорно повиновался и, улегшись в мягкую кровать, устремил свой взгляд в открытое окно.

– Я очень жалею, друг мой, что не могу предложить тебе постель помягче.

– О, что Вы, добрый хозяин, это постель самая мягкая из всех постелей, на которых я когда-либо лежал, потому как напомнила мне стог сена на лугу, который служил мне ложем в дни моей молодости.

– Я очень рад, что сумел угодить моему гостю, – улыбнувшись, произнес хозяин.

Путник глядел в открытое окно, откуда доносился шум улицы. Разговоры лавочников, скрип открывающихся дверей, цокот копыт. Казалось, все эти звуки были единственной для странника лазейкой, связывающей его с этим миром.

О, как бы он хотел вновь впитать в себя все его красоты. Смахнуть рукой капли утренней росы со стеблей травы. Вдохнуть полной грудью морозный воздух на горном перевале. Пройти босиком по морскому берегу, ощутив на ступнях каждый камешек.

Он уже готов был подняться и броситься навстречу этому миру, как тут же боль в груди вернулась и сдавила, что есть силы. Сдавила так, что заставила гостя прикрыть глаза и в одну секунду вспомнить все, что с ним случилось за всю его длинную по меркам путешественника жизнь.

Хотел бы он просить ее ослабить хватку, чтобы вновь, без спешки, в тишине и покое обратиться к своим воспоминаниям, словно книгу, перелистать страницы своей жизни. Но, увы.

В тот же миг занавески на окне всколыхнулись, впустив в комнату теплый летний ветерок. Немного покружив по комнате, бывалый путешественник подлетел к кровати и, на прощание всколыхнув своим дыханием прядь седых волос на голове своего старого знакомого, выпорхнул наружу.

– Доброй дороги, друг мой, – произнес хозяин и, затворив окно, задернул занавеску.

Суровую, холодную зиму, наконец, сменила весна. В городке Обыденсбурге выдался погожий денек. Солнце что есть силы старалось отогреть своими теплыми лучами промерзшую за долгую зиму природу. Навстречу солнечным лучам тянулась стеблями мать-и-мачеха. Освободившись из ледяных оков, ручейки прокладывали себе путь по каменным мостовым городка. Встречая весну, из отопленных домишек на улицу выползали горожане.

Но было в городке такое место, где солнечное тепло ни за что не смогло бы растопить образовавшиеся там за многие годы ледники. И звалось это место городским судом Обыденсбурга.

Конечно же, помещения здесь отапливали. Только вот от работников веяло холодом.

Да, что там говорить о тепле, – даже ветрам справедливости дорога сюда была заказана.

Нет, не то чтобы это место полностью отгородилось от окружающего мира. Здесь можно было без труда почувствовать на себе ливень бюрократизма, узреть океан безразличия и спуститься с высоких холмов безысходности прямиком в кратер хамства.

Сегодня в городском суде Обыденсбурга царил ажиотаж. По большому счету, он царил там частенько, когда слушалось очередное дело мистера Злогфрида к какому-нибудь бедолаге, по печальному стечению обстоятельств, переступившему дорогу местному богатею.

Хотя концовка такого события изначально была предрешена, местный люд все же был не прочь поглазеть на притеснение несчастных.

В этот день зал судебного заседания был забит до отказа. Все скамьи для слушателей были заняты, некоторые граждане даже принесли из дому свои табуретки. Те, кто посмышленее, тоже прихватили на чем посидеть, только вот не для себя, а для продажи сидячих мест в аренду за пару серебряников. Самые стойкие, кому мест не хватило, были готовы «отстоять службу» во что бы то ни стало.