Александр Лепещенко - Смешные люди

Бронзовый крест с узорами армянского хачкара был передан Иосифом писателю и путешественнику Зорию Балаяну, и тот потерял покой. В его книге, подаренной мне Гулевичем, прочитал: «Часто вспоминал, как во время плавания на парусной яхте «Киликия» по семи морям вокруг Европы возникла идея установить крест на европейском берегу пролива Гибралтар. Армянский мировой спюрк образовался задолго до самолётостроения.

Первые армяне появились в Северной Америке ещё до образования США, в самом начале XVII века. Туда и во многие другие страны до середины XX века они добирались, естественно, на различных судах. Так что Гибралтар был очень символичен для установки памятного креста. Но увы.

Однако идея сохранилась, тем более что сопроводительный текст, без которого невозможно понять суть задуманного, заготовлен был давно. Чуть ли не с детства…»

И всё-таки Зорий Балаян установил крест. Было это на острове Горн.

«Во сне видел Фёдора Конюхова, – писал Балаян, – в жизни его не видел. Много раз говорили по телефону. Он нас поздравил с окончанием первого плавания на «Киликии». Считаю его великим путешественником, и не только мореплавателем. И ничуть не удивился, когда в апреле 2010 года узнал, что он организовал специальную экспедицию, которую благословил Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, и установил в часовне на острове Горн православный крест в память о погибших моряках. Это был счастливый для меня день. Конюхов показал, что можно. И это вдохновило нас».

Сам Гулевич впервые узнал о мысе Горн в четырнадцать-пятнадцать лет. Кажется, из Жюля Верна. По крайней мере, Игорь долго помнил ту библиотечную, зачитанную до дыр книгу. Повзрослев, читал он об этом мысе и у Балаяна: «…в 60-х весь мир с волнением следил за беспримерными кругосветками англичанина сэра Френсиса Чичестера. Тогда все говорили о «дурной славе» «печально известной», «трагически популярной» географической точке на самом юге земного шара. Всегда помнил о координатах 55 градусов 59 минут южной широты и 67 градусов 16 минут западной долготы. И место это называли то кладбищем десятков тысяч моряков, то последним пристанищем восьми сотен кораблей, из коих около двухсот – большие и известные. Чаще всего погибали, когда шли с востока на запад, то есть против природного течения и пассатных ветров, и это при том что около 300 дней в году здесь бывает неспокойно. Именно поэтому все кругосветные гонки проводятся так, чтобы яхты шли с запада на восток. Мы же были вынуждены идти с востока на запад».

Семейная реликвия Иосифа – бронзовый крест – появилась на острове Горн именно благодаря Балаяну. «У знаменитого острова, – вспоминал Зорий Балаян, – нет, естественно, никакого причала. Значит, суда не могут подходить к нему. Только стоять на якоре. И на лодке с мотором или вёслами добираться до крутого, бугристого от аморфных базальтовых валунов берега.

Поднялись по крутому берегу на пологую вершину. Первое, на что я обратил внимание, – это океан. Сразу пришла в голову мысль, которую можно было обозначить Архимедовой «эврикой». Редчайший случай, неповторимое мгновение. Одним взглядом, одним взором смотришь и одновременно видишь два океана. Ведь именно там, за мысом, проходит та самая условная линия, которая не то отделяет, не то объединяет Атлантический и Тихий океаны…

Остров Горн.

Ветер дует со всех сторон, но в основном с северо-запада, морозный, валит с ног, заставляя передвигаться согнувшись в три погибели. Тропа, мощённая досками, вела к маленькому храму. Деревянный домок, рубленный из дуба. Напоминает добрую рязанскую хату. Божий домик. Внутри очень мало света. Присмотрелись. На противоположной стене слева я увидел, чувствовалось, тяжёлый, православный крест. Это – Фёдор Конюхов и его экипаж из девяти человек. На другой стороне мы укрепили наш бронзовый крест в 45 сантиметров с узорами, напоминающими элементы традиционных армянских хачкаров. И вдруг наступила какая-то сплошная тишина. В теле не то слабость, не то покой. Может, это и есть осязаемое ощущение счастья: и всё-таки сделали. Смогли».

Смог и мой друг добавить к портрету Иосифа важный штрих.

Иосиф часто вспоминал разговор с отцом о жертвах на войне, и не только на войне. Сын не очень понимал, о чём это он. И вдруг отец сказал нечто такое, что десятилетний мальчик понял. Хотя там были такие слова, как «жертва», «святые», «невинный». Очень тяжёлые для детского уха. Отец сказал: «Если хотят спасти мир, то надо, невзирая на цвет кожи и национальность, причислить все невинные жертвы к лику святых».