Михаил Эльман - Ты знаешь истину – иди и проповедуй!

Пьер невольно улыбнулся:

– О Ноэль, ты всегда был мечтателем.

Они заказали ещё один «дринк». Мэтр немного разволновался и попросил двойной скотч. Сухой педантичный Пьер заказал мартини. К этой теме они уже не возвращались. Ноэль понимал, что Пьеру необходимо всё тщательно взвесить и обдумать. Мэтр был очень доволен собой; конечно, он думал об этом и ранее, но эту речь он сымпровизировал, и импровизация удалась, ещё один сомневающийся был склонён на сторону квебекуа!

Мэтр добрался до своего дома только около двух часов дня в воскресенье. Он испытывал угрызения совести оттого, что за два дня не провёл и часа за своим рабочим столом. Он мог обдумывать и обсуждать свои идеи где угодно, в баре, в автомобиле, в аэропорту, но полностью сосредоточиться, собраться и изложить то, о чём он думал, он мог только в своём кабинете. Работа приносила ему не просто удовлетворение, она была главным, если не единственным, оправданием его существования. В его кабинете было много символичных для него вещей: деревянные и каменные статуэтки самых различных стилей и происхождения, коллекция каких-то немыслимых и никогда не работавших механических часов (Мэтр не знал как и никогда не пытался их заводить), несколько удивительной красоты кристаллов, коралловые ветки, полдюжины миниатюрных картин и многое другое. Всё это стояло в основном в книжных шкафах, занимающих длинную стену между выходящем на улицу окном и изящной дверью с узорчатым стеклом, через которую можно было по наружной лестнице спуститься во внутренний дворик. По мере увеличения своей странной коллекции Мэтру пришлось повесить полки вдоль остальных стен, которые сделал для него известный реставратор старинной мебели, побывавший как-то в кабинете Мэтра и сумевший оценить его оригинальный вкус. Ноэль не мог сказать, каким образом все эти предметы на него влияют, но тем не менее он был уверен, что если бы даже один из них исчез, то что-то изменилось бы в атмосфере кабинета, чего-то бы не хватало, и он бы уже не смог в нём нормально работать. Женщин он сюда не пускал категорически, каждая вещь, как созвездие на ночном небе, занимала своё строго определённое положение. Закономерность их взаиморасположения установить было невозможно, но в целом они гармонировали друг с другом, создавая какой-то определённый устоявшийся миропорядок.

Этот дом достался Ноэлю от матери, и он старался по мере возможности сохранять его в прежнем виде. С возрастом Ноэль открывал в себе много материнских черт и удивлялся этому, поскольку внешне он больше походил на отца, фотография которого рядом с де Голлем, снятая во время визита президента Франции в Квебек, висела слева от стола. Большой портрет матери в овальной рамке висел справа на противоположной стене возле окна. Наскоро приготовив себе кофе, Мэтр устроился поудобнее в кресле и раскрыл записки кардинала. Они представляли собой отдельные датированные высказывания, заметки и размышления, кардинал не ставил себе задачу придать им какую-либо цельную форму. Ноэль начал пролистывать страницы, выискивая наиболее интересные места.

«Мы не должны становиться этнической химерой, где владение заменяет бытие, а взаимная эксплуатация – взаимопомощь, наше государственное образование не должно стать местом, где люди не уничтожают друг друга только потому, что боятся другого и нуждаются в другом».

«Народ должен сохранять себя как предпосылка человеческого ответа Богу. Народ должен существовать для того, давать человеческий ответ всей своей жизнью, в частности общественной. Не отдельная личность, а только общность в совместном проживании её разнотипных членов с различными призваниями может дать Богу единый ответ жизни человека».

«Христианин не вправе игнорировать общественную, практическую жизнь.

Не уклоняться от неё, а, напротив, обострять свою восприимчивость к ней – вот его обязанность. Необходимо широкое и углубленное социологическое просвещение в духовных учебных заведениях. Подобное просвещение в них практически отсутствует. В результате это нередко оборачивалось тем, что многие выпускники, ставшие пастырями, оказывались социально беззащитными. Некоторые из них уступали искушениям Ангела света и становились социалистами».

Пролистав ещё несколько страниц, Мэтр понял, почему аббат предложил ему ознакомиться с этими записями. Кардинал полагал, что после образования независимого государства Parti Quebecois должна поменять свою платформу и превратиться из националистической партии в христианско-демократическую.