Елена Гоголь - ЖИТЬ – ВЕСЕЛО!

– Замуж выхожу сегодня!..

– ?!

В то же самое время Николай вдруг огорошил напарников:

– Мужики, отпустите: не каждый день атаман женится!..

– ?!

Но мужики, конечно же, отпустили. И с транспортом помогли (сельсовет находился в нескольких километрах от дома): к пяти вечера на рыбацком коне Дружке прибыл Саша Тимофеев. Добрейшей души деревенский увалень, любимец и любитель всякой живности, напарник Гоголя в рыбацкой лодке. Николая он любил нежно, преданно, но выразить чувства свои мог только примерно так: «Дурак ты, Николаич!..» А глаза при этом светятся, улыбка на лице.

Отличительной чертой Тимофеева (деревенские мужики звали его, не церемонясь, Тимохой) была способность попадать в разные смешные и дурацкие ситуации. Был он, так сказать, клоун поневоле. Просто природа такая была у человека.

А гололёд в те дни, надо сказать, стоял страшный! Поехали. Сгущались синие сумерки. Ноги у Дружка разъезжались в разные стороны: как оказалось, он был подкован только спереди, бедолага!.. Быстренько пройдя в сельсовете все полагающиеся для совершения бракосочетания формальности, вернулись домой. Налили по рюмке. Саша нас поздравил и поспешил домой. А наутро рассказывал:

– Сплю я и вижу странный сон: крыша прохудилась, звёзды горят, зябко очень… От холода и проснулся. Пригляделся внимательнее: батюшки-светы – не дома я у себя вовсе, а на дворе конюшни! Поставил Дружка в загон и пошёл домой досыпать…

Колхозным промысловикам в то время приходилось несладко. Тяжёлый труд усугублялся условиями, которые не каждый человек мог выдержать… Особенно зимой. Случалось, что рыбачить приходилось за 30 километров от берега. Целый день на морозе, без пищи и тепла. Улов перевозили на колхозных конях. Я помню троих – Булана, Дружка и Соболя. У каждого был свой норов. Дружок, например, отличался порывистостью. И на пашне не таскал плуг, а бегал с ним, за что щедро получал в свой адрес «по матушке» от разъярённого пахаря.

Так вот. Однажды поздним зимним вечером приключилось следующее. Саша Тимофеев возвращался на Дружке домой снежным лесом, вёз в сенях улов, рядом в тулупе, как всегда, – пёс Пират. Захотелось нашему герою по-маленькому… Слез, стал рассупониваться. В этот момент Пират очнулся от сладкой дремоты и тявкнул. Собачье «гав!» Дружок отчего-то принял за руководство к действию и резво поспешил вперёд, не обращая никакого внимания на крики горе-возницы. Пришёл на конюшню с санями рыбы и стал дожидаться, когда распрягут.

Распрягли не скоро: пока дошёл Тимофеев до конюшни – утро забрезжило.

Зато согрелся!..

Как уже упоминалось, труд колхозных рыбаков был нелёгок, а его величество План – неумолим. Несмотря на то, что мужики работали на совесть и план выполняли, время от времени в Прибылово из питерского головного управления приезжали большие начальники – проверить обстановку.

Рыбаков также волновали разные проблемы. Куда, например, уплывает добротная тёплая одежда – овчинные тулупы, валенки, – предназначенная для рыбаков и имеющаяся, как достоверно было известно, в наличии у ведомства? В новом, кстати, тулупчике разъезжал на чёрной «Волге» местный парторг Гумиров, и все видели это…

Домой взять пайку рыбы строго воспрещалось. За это полагался штраф. Рыбаки, конечно же, брали домой рыбёшку: а что оставалось делать? Магазин за десяток километров, за мясом, колбасой, сгущёнкой, маслом и прочей снедью – километровая очередь. Семьи как-то кормить надо…

За продуктами ездили в Ленинград и Зеленогорск. Ходил в те времена такой анекдот: что такое – длинное, зелёное и пахнет колбасой? Ответ: поезд «Зеленогорск-через-Приморск». Приморск – это ближайший от Прибылова городок.

А однажды рыбаки получили предписание свыше: категорически запрещалось варить уху на рыболовецком мотоботе, если тот был в море менее двух суток. В трюме – тонны рыбы, а сварить кастрюлю горячей похлёбки не моги!..

В общем, было о чём поговорить обиженным рыбакам с начальством колхоза в один из его визитов в Прибылово. По иронии судьбы или по стечению обстоятельств, во главе рыболовецкого колхоза стояли три еврея. Председательствовал Якобсон, партийный отдел возглавлял Кантеремович, а профсоюзным боссом был Эренпрайс.

Вначале, как водится, выступил парторг. «Отразил» обстановку. Но председатель слыл человеком справедливым.

– Давайте-ка лучше выслушаем мнение наших рыбаков. Пожалуйста, Александр Иванович, – обратился он к Тимофееву.