Тина Вальен - Русская сага. Свобода. Книга третья

– Ина, можно я перепишу у тебя все рецепты? Пожалуй, возьму ещё схему вязания длинного платья от горловины и выкройку твоего чёрного платья…

– Переписывай. Бери. Вот тебе три тетрадки.

– Не понимаю, почему с такими талантами ты не вышла замуж во второй раз? Почему?!

– Потому что теперь ношу кольцо «Спаси и сохрани!» – ответила она, и обе рассмеялись.

– Ина, а почему ты развелась? На семейных фото вы с мужем такие весёлые…

– Как только стало не весело, так и развелись, – объяснила Ина с усмешкой.

– По-прежнему прикалываешься? А если без смеха?

– Без него? Тогда слушай! – замогильным голосом зашептала Ина. – Случилось так, что мой муж с началом перестройки примкнул к тайному ордену анунахов, проповедующего своеобразную жизненную философию на основе тайного знания. Оно заключается в простеньком магическом обряде: надо поднять руку вверх, резко опустить вниз, произнести заветное слово и сразу исчезают все личные житейские трудности и проблемы. От остаточных явлений можно избавиться, выпив зелье. Главная сила в слове…

– Каком?! – шёпотом спросила подруга, подыгрывая ей.

Ина оглянулась по сторонам и тихо произнесла:

– Это слово «А-ну-нах»! Всем известно, что словом можно спасти, и убить, и даже полки за собой повести, а анунах своим словом избавляются от проблем. Беда в том, что по закону сохранения веществ эти проблемы сразу возникают у кого-то другого: чаще у близких и родных людей. И тогда анунахи пьют зелье, чтобы об этом забыть!

– А зелье дорогое!

– Дорогое, – вздохнула Ина, – поэтому пришлось махнуть рукой мне…

– Завидная философия.

– Естественно, если ею прониклись не только отцы семейств, но и отцы государства российского. Стоило одному из них махнуть рукой и произнести заклинание, как народ потерял все сбережения, второй повторил сие действо, и не стало великого государства, собираемого под единое знамя веками. Такое вот кино… Такая вот трагикомедия…

– От неё мороз по коже, давай согреемся чаем с коньяком, а потом я расскажу тебе историю эволюции своей семьи, – предложила подруга.

Они пили чай, Ина слушала семейную историю подруги, и обе долго ещё смеялись над превратностями жизни. Вечером Ина проводила подругу на вокзал, домой вернулась только к полуночи и долго не могла уснуть. Подругу она развеселила, рассказав о мужском братстве пофигистов, а самой плакать хочется. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Её муж заявил о своём праве на баню, водку и гармонь, почему-то считая, что лососем его должна кормить жена. Через три года она так устала, что тоже взмахнула рукой, произнесла заклятье и в один миг освободилась от проблем с ним. Он же от появившихся проблем пережил такой ужас, который не может ей простить до сих пор.

Сколько раз она предупреждала его о том, что свобода – палка о двух концах: на одном небеса обетованные, на другом тартар, глубочайшая бездна. Но он предпочёл всем предупреждениям и теориям собственный опыт: сначала баня, помывка, маринование в водке и вине, а потом раскалённая сковорода. Не внял и заставил-таки её махнуть рукой и произнести чуждое ей слово с чувством, толком и расстановкой. Обидела ребёнка, ведь мужчины до конца жизни – сущие дети, как не раз говорил ей супруг, напрочь забыв, что у него самого есть ребёнок. Ох, уж эти отцы-дети, так и не ставшие мужчинами.

Недавно Ина посмотрела фильм, в котором здоровенный детина, сынок олигарха, с пухлыми губками и пробившимися над ними усиками, вполне себе милый, поёт очень жалобный романс:

Ещё один нежизнеспособный инфант разжалобил Ину до слёз: не накормишь – погибнет, не убережёшь – вляпается, начнёшь оберегать – смертельно затоскует, накажешь – споёт жалобную песню и попросить не унижать, а уважать. Такая вот человеческая комедия, в которой Ина отыграла свою роль жены. От звонка до звонка почти четверть века. На зависть неискушённому зрителю…

Перестройка успела перемолоть в своих жерновах и брак её дочери. Перемолола, сожрала и не подавилась. Сегодня от их с дочкой ран остались только рубцы на сердце. Брак – это роман. В её романе герой ускакал в прерии в конце, а в дочкином – в самом начале. В результате все свободны!