Давид Сеглевич - Смена веков. Издание второе, переработанное и дополненное

– Это я. Все нормально. Наверно, наладили.

В тот вечер ему было особенно одиноко…

На следующий день Андрей звонил домой без всяких эмоций, ибо ожидать было нечего. И вздрогнул, когда все тот же мягкий голос сказал: «Алло!»

– Это я, Андрей.

Во рту было сухо, в ушах звенело. Даже самого себя плохо слышал.

– Ах, ваше величество, это вы! – засмеялся голос. – Хорошо, что представился, а то бы не узнала. Ты хоть пообедал?

Тяжко было Андрею обращаться на ты к незнакомой женщине, но пересилил себя, переборол.

– Ага… А что ты делаешь?

– Играю.

– Во что?

Она опять звонко засмеялась.

– Баха играю.

– Баха?

– Да, представь себе. Иоганна Себастьяна. Я смотрю, ты там совсем заработался. Выйди, прогуляйся!

– А ты мне сыграй!

– Бах по телефону? Замечательное качество звука. Все обертоны – как в концертном зале.

– А знаешь, я читал один утопический роман. Он был написан еще до изобретения радио и звукозаписи. Там во все дома непрерывно транслируют музыку по специальным телефонным каналам. И автор пишет, что если человек всегда может слушать любимую музыку, то он счастлив.

– Мудро. А кто автор?

– Некто Беллами. Англичанин, вторая половина девятнадцатого века…

И так они болтали еще минут десять. И было Андрею легко, и душа его парила, и не нужно было вымучивать темы для разговора. Ниточка диалога сама перескакивала куда надо. Набравшись нахальства, спросил:

– А может быть, встретимся сегодня?

– Ах, мой рыцарь, вы назначаете мне свидание. Как это мило! Я согласна. Вот приду вечером домой – там и встретимся.

– Откуда придешь?

– Из консерватории. У меня трое студентов сегодня. Ладно, кончай трепаться! Пока!

Мишка Гуревич подошел спросить что-то по работе, но, увидев Андрееву отрешенную физиономию, осекся.

– Ну как, с телефоном нормально?

Андрей только головой покрутил.

– Да позвони ты в «Белл»! Пусть они там разберутся. Пусть проверят, в конце концов.

– Да, надо будет… Она меня и в самом деле принимает за мужа или за своего бойфренда.

К концу рабочего дня Андрей понял, что ни в какой «Белл» он не позвонит. Пусть будет этот неведомый голос, пусть остается эта милая путаница! Пусть остается это «алло» с завитком на последнем звуке, с этим нежным «о» переходящим в «у», что равно понятно и русским, и англоязычным.

Он придирчиво вглядывался в каждый уголок, пристально осматривал и салон, и спальню. В квартире что-то изменилось. Он не мог сказать, что именно. То ли стулья слегка передвинуты, то ли музыкальный центр кто-то включал. Бывает так: чувствуешь неправильность, нерегулярность, но где она? В самой атмосфере, в воздухе, в движении занавески у кондиционера?

Выглянул в окно. Переливался и искрился снег в огнях гирлянд. Те же, что и вчера, ёлки, опоясанные нитками лампочек, олени с фонариками… Кричали во дворе ребята, люди возвращались в свои теплые квартиры с праздничными покупками. Приближалось рождество. Вся округа ждала подарков. И Андрей тоже ожидал какого-то светлого подарка, сюрприза, нечаянной радости…

– Алло!

– Это я.

– А, привет! Ты еще на работе? Давай, приезжай скорее.

– Почему?

– Какой ты стал рассеянный последнее время! В самом деле не помнишь, что сегодня идем в театр? Тебе явно надо меньше работать и больше отдыхать. Сегодня ж пятница!

– Пятница? Но ведь сегодня среда.

– Я ж говорю: заработался! Всё! Кончилась твоя рабочая неделя. Не заметил? Пятница. Театр. Очнись!

– Это что, как в том анекдоте про раввина? «Вижу кошелек, а поднять нельзя: суббота. Помолился я как следует… Гляжу: кругом суббота, а вокруг меня – сплошной четверг». Это только вокруг тебя сегодня пятница.

– Ладно, давай скорее. Я уже начала собираться. Сейчас из-за тебя ноготь смажу…

Андрей подошел к календарю, потом проверил на компьютере. Да что это, в самом деле? Чего ради потянуло проверять, будто и так не знает, что среда, среда сегодня!

Но вдруг кольнуло что-то. Сорвался, помчался домой. Торопился. Скорее, скорее! Застать!.. Стоп. Кого застать? Не сходи ты с ума, в конце концов!..

В квартире стоял крепкий запах духов. Сильные, дурманящие. Скорее всего, французские. Такие будят вожделение, кружат голову. Именно так пахли красивые женщины в театре. Леди, что являются в вечерних платьях с глубокими декольте.

Андрей вновь обошел все уголки. Ничего особенного. Только этот аромат да еще на коврике – длинный белокурый волос, видно занесенный ветром с улицы… Запах мучил его всю ночь, мешая спать…