Александр Крылов - О плотницком деле, тайнах и любви

Но сегодня, наконец, случилось то, на что он надеялся. В его заявках был номер её комнаты! В заявке значилось: «Не работает шпингалет окна, невозможно открыть и закрыть окно». По инструкции он должен был ремонтировать окно в присутствии горничной. Но это не смущало Костю. Как только, как всегда, Ирина прошла мимо него, Костя поспешил к дежурной по этажу. Они вошли в её номер вместе с горничной, и Константин, дождавшись, когда горничная, прибравшись в комнате, направится наводить порядок в ванной, достал заветный конверт и аккуратно, не нарушая формы туго взбитой подушки, вложил его под наволочку. Дело было сделано, оставалось только ждать. Весь день Костя работал без устали, ремонтируя дверные замки и оконные шпингалеты. Работал, повторяя про себя текст письма, которое написал несколько дней тому назад:

«Вот уже две недели я провожаю Вас восхищённым взглядом, а Вы, проходя мимо меня, даже не замечаете этого. Я работник этой гостиницы и не имею никакой возможности заговорить с Вами, потому что это строжайше запрещено.

Вы так очаровали меня, что желание познакомиться с Вами пересилило благоразумие и подтолкнуло меня к безумному шагу – решиться написать Вам. Умоляю Вас, дайте мне шанс представиться Вам лично и хоть немного побеседовать с Вами. Предвосхищая все дурные мысли, хочу заверить Вас, я не агент КГБ и не провокатор, я простой молодой человек, окончательно потерявший голову от чувств, переполняющих моё сердце.

С уважением и надеждой Константин.

PS. Если Вы решитесь ответить согласием на мою просьбу, подайте мне какой ни будь знак, например, оставьте на столе в Вашей комнате книгу и вложите в неё номер телефона, куда бы я мог позвонить…»

Идея с письмом пришла ему в голову внезапно. И он сразу за неё уцепился. Написал несколько вариантов писем, потом долго правил, ему всё казалось, что письмо слишком длинное, потом наоборот, что слишком короткое. Но теперь, когда этот вариант письма был отдан, ему оставалось только ждать и надеяться, что девушка заметит его! Прошло несколько дней. Костя исправно начинал работу со второго этажа и встречал по утрам проходившую мимо него Ирину. Она не смотрела в его сторону, проходя всё той же неспешной походкой, оставляя после себя аромат духов, заставлявший Костю метаться по этажу, словно раненного зверя. Наконец, в пятницу, после этой пытки столь томительным ожиданием, Константин получил заявку из 231-го номера на починку не закрывавшейся дверцы шкафа. Он, как всегда, нашёл повод встретить её в холле этажа, а она, как всегда, прошла мимо, даже не посмотрев на него! Дождавшись её ухода, Константин, как и было положено, вошёл в 231-й номер в сопровождении горничной. На столе, возле настольной лампы, лежал томик Пушкина…

Звеневший лёгким морозцем, солнечный, последний день ноября, выпал на конец недели. Они неспешно шли по аллее Новодевичьего монастыря вдоль монастырской стены и говорили о русской истории и литературе. Им обоим казалось, что они знают друг друга очень давно. После Новодевичьего они отправились в Парк Горького, а затем в центр, в кафе «Лира», напротив Тверского бульвара. Ничто не способно было омрачить их встречу, и когда официант в кафе с некоторым вызовом спросил: «Вы уже по второй чашке кофе заказываете, и что, только кофе пить будете и больше ничего?» ‑ Костя только рассмеялся в ответ. Затем долго бродили по Тверскому бульвару. Костя рассказывал Ирине о своих мечтах, о том, что хотел бы писать прозу и даже пересказал ей сюжеты своих некоторых уже давно задуманных рассказов; она внимательно слушала, поглядывая на него своими большими карими глазами. После и она много говорила о своей семье, бежавшей во Францию в 18-ом году из-под Коломны, о своём детстве, о том, как вышло поехать работать в СССР, говорила свободно и просто, почти без акцента, слегка грассируя и приводя этим в полный восторг Константина. Он чувствовал к Ирине полное доверие, не удержался и рассказал о своих тайнах, и, конечно же, о воображаемом городе…

Было уже поздно, когда они, не дойдя одного квартала до гостиницы, попрощались. Костя наклонился к Ирине, чтобы посмотреть ещё раз в её глаза, она подалась к нему всем телом. Долго целовались, как бы замерев в раздумье, стоит ли им расставаться. Для обоих на сегодня впечатлений от встречи было более чем достаточно. Как бы почувствовав это, девушка отпрянула от Кости и быстро пошла в сторону гостиницы по улице Горького, а он стоял и смотрел ей в след. Когда Ирина скрылась из вида, Константин побрёл домой. Первые колючие снежинки уже неслись по улицам, подгоняемые ветром, собираясь в позёмку, которая мела по асфальту, поднимаясь тугой спиралью вверх под арками ворот, ведших к улицам Неждановой, Станиславского. Прохожие, еще не привыкшие к наступавшим зимним холодам, быстро шли, подняв воротники, кутаясь в шарфы. Снег заметно усиливался, «враг вошёл в город…» ‑ молнией пронеслось в голове. Он шёл временами против ветра, шёл неспешно, от Телеграфа к Пушкинской площади, как бы понимая всю неизбежность наступающей зимы, а потому приберегая силы для того, чтобы пережить её. А ещё он думал, что как бы ни свирепствовали холодный ветер и колючий снег, всё это было сущей чепухой по сравнению с тем чувством, которое переполняло его, и чувством этим была его любовь к Ирине. Придя домой, он долго стоял у окна, глядя как всё усиливающийся снег покрывает белыми островами жухлую листву, собранную в кучи на газонах Тверского бульвара. Потом подошёл к столу, открыл дневник и записал в рубрике Ноябрь 85-го: «Я очень счастлив!»