Борис Алексеев - Голубая перепись лет

«Весёленько…» – вздохнул Венедикт, подтягиваясь на третью, самую верхнюю полку плацкарта, отведённую ему за выдающийся рост и громоздкое телосложение.

«Вене… дит Аристов, ну и имя, ёшкин корень, язык сломаешь. Учись, Венебздит, брать высоту, в бою пригодится!» – ощерился старшина-контрактник, распределяя бритоголовую зелень по ярусам плацкартных лежаков.

Так Венедикт оказался в знаменитой симферопольской школе сержантов.

Есть в жизни особые ситуации, о которых можно долго рассказывать, но ничего так и не рассказать. Если женщина станет объяснять любимому мужчине, что такое роды, она обязательно поймёт в конце рассказа, что ничего так и не смогла растолковать этому пушистому белому марсианину. Она почувствует порог взаимопонимания двух любящих сердец и тихо заплачет.

Так и человек, побывавший в лагерях Гулага, в тюрьме или «на худой конец» в армии, обречён остаться недопонятым теми, кто лично не испытал этого.

Автор готов пересказать поминутно два долгих года из послужного списка военнослужащего Венечки Аристова. Однако опыт собственной службы подсказывает автору: как бы правдиво или наоборот образно ни ложилась на лист стенограмма армейских будней нашего героя – она расскажет ничего толком. Уж, поверьте на слово – ровным счётом ничего.

Жизнь личности – это ежедневный поиск жемчуга на глубине. При этом всё лёгкое, наносное не выдерживает глубинных давлений, всплывает, смешивается с травчатым планктоном и пенистой волной выплёскивается на берег.

Ловцы жемчуга ныряют с камнем. Дополнительный вес позволяет им опуститься на глубину. В обмен на камень они собирают глубоководные раковины и возвращаются на поверхность моря с драгоценными жемчужинами в руках и сверкающими глазами.

Однако бывают случаи, когда человеку привязывают к поясу камень насильно. Тут уж не до жемчужин. Такому невольнику вырваться живым из глубины – большое везение. Гулаг в этом плане – глубина классическая. Тюряги, конечно, гораздо демократичнее Гулага, но со своими «коралловыми» особенностями. А уж армия по сравнению с ними – сущий курорт. Вот только курорт ли? Давление воды меньше, но соприкосновение со смертельной опасностью – то же. Ведь дышать невозможно на любой глубине.

Да, существуют профессиональные обстоятельства – охрана на вышках, вертухаи за спиной, холёные офицеры, обтянутые человеческой кожей. Кто они? – Люди. А кто тогда те, кого эти люди убили как нелюдей, – Вернадский Мандельштам, Гумилёв?..

Хороший вопрос! Его поставила жизнь перед Венечкой с первой же недели пребывания в симферопольской учебке младшего комсостава.

Найти ответ, вернее, объяснить себе право на насилие одних людей над другими Веня пытался всю оставшуюся жизнь. К примеру, социальное насилие – это нормальное явление в демократическом обществе? Если «да», то вертухай – человек необходимый, и мы должны ему быть благодарны за то, что он взял на себя труд исполнять социально грязную работу.

Если же слеза ребёнка, расстрел Гумилёва, лагерные мучения и смерть Мандельштама, отца Павла Флоренского, Вавилова и прочих гениев русского мира недопустимы ни при каких обстоятельствах, тогда приговорщики и исполнители приговоров – безусловно не люди. А кто?

Гений отвечал перед обществом простолюдинов по закону, писанному простолюдинами.

И ещё.

Человеческая реакция на предстоящую боль – это сплав душевного благородства и телесного страха перед опасностью какого-либо физического повреждения. В зависимости от их пропорции относительно друг друга мы имеем Гастелло, Матросова или Брута.

Известно, что среди личного состава каждой роты есть «штатные» стукачи. Офицеры намеренно поддерживают этот институт осведомителей, помогающий им контролировать дисциплину в подразделении по принципу «предупреждён – значит, вооружён».

Стукачи в течение службы пользуются негласными привилегиями, раньше других увольняются в запас, но, как правило, с покалеченной психикой. Их дальнейшая судьба не блещет разнообразием. Самые бессовестные из них оседают на малозначительных работах и продолжают шестерить, выгадывая копейки за счёт наветов и доносов на новых сослуживцев. Те же, в ком замарашка-совесть каким-то образом уцелела, спиваются и вскоре исчезают из мира людей.

Эти печальные факты из мира армейских отношений автор приводит лишь за тем, чтобы у читателя сложилось верное представление о моральных качествах личности нашего героя в «годину трудных испытаний».