Павел Патлусов - Афоня

– Якши 19 19 Якши – хорошо. Татарское слово , – ответил Шамкал, присаживаясь на землю возле костра; он был голоден. Отложив в сторону лук со стрелами, кривую саблю, достав кусок мяса из котла, свернул ноги «калачом», начал с жадностью рвать зубами упругие волокна варёной конины. Ел долго, до полного насыщения, пока не появилась характерная для кочевых племён отрыжка. Захотелось дремать, и Шамкал уже думал расседлать коня и, положив под голову седло, уснуть, но тут вылез из юрты Кадыр – мурза. Это был полноватый с набухшими веками и обвисшими, блестящими от жира щеками войн – степняк; характерную внешность предводителя ногаев дополняли редкие, по всей видимости очень жёсткие усы и бородка. В руках мурза держал маленькую подушечку. Он аккуратно положил подушечку на землю, возле костра, почти напротив Шамкала и, подогнув богатый расшитый золотом халат, с достоинством уселся на неё.

– Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Говори, Шамкал! – начал разговор мурза с явным неудовольствием. – Надеюсь, что ты, Шамкал, не беспричинно нарушил мой покой?

– Хвала Аллаху, господу миров, – ответил войн, начиная хвалебную речь в честь мурзы, но был решительно «оборван» предводителем степного племени. – Говори, Шамкал!

– Мурза, казаки на двух лодках прибыли в устье реки Барды, численностью в десять человек, – коротко изложил суть донесения Шамкал.

– Где они сейчас?

– Остались там, ночевать будут, но судя по запасам продовольствия в лодках, – поплывут дальше…

– Эх, – перевалившись слегка на подушечке, вздохнул, раздумывая Кадыр – мурза, – они что – то пронюхали о наших связях с Беглебием… Но самое плохое, если они выйдут на Сямына, и не видать нам мехов этого народа… Казаков надо уничтожить, чтобы назад никто не вернулся, на меха мы покупаем огневой бой 20 20 Огневой бой – пищали, ружья, пушки. … К утру нужно собрать тридцать всадников. Скачи, Шамкал, бери свежую лошадь, – к моему сыну Турбек-мурзе; он кочует возле Белой горы, – спать не дадим… Турбек – мурза должен выступить с отрядом… Эх, – потянулся Кадыр – мурза, поднимаясь с подушечки, направляясь обратно в юрту, где его ждала юная, шестая, – пока последняя, – жена Марьям.

Утешиться в эту ночь с молодой женой старый степной войн не смог; его мучили тяжёлые думы: «Нарушить примирение с казаками не желательно, но и допускать их до вогульского племени в верховьях реки Сылвы тоже нельзя, – всю пушнину заберут… В гибели казаков надо будет обвинить Беглебия, – пусть месть мурзы Строганова обрушиться на него…»

С этой, как казалось мурзе, успокоительной мыслью он и заснул, не отвечая на горячие ласки и молящие вздохи Марьям.

На следующий день, утром, сын Кадыр – мурзы Турбек уже выступил с отрядом в поход, и был уже на половине пути между Белой горой и ордобазаром своего отца.

Лодка во главе с Охримом Барабашем, взявшем на себя более длительное и трудное испытание, уверенно поднимались вверх по реке уже четыре полных дня. На открытых участках реки, с помощью паруса, лодка двигалась значительно быстрее; в ущельях, возле скал, которые казаки любовно называли: «камушками», парус был бесполезен, – шли на вёслах.

Казаки, постоянно осматривая окрестности реки, не переставали удивляться богатству горного края: «Какая хорошая древесина – сосна на берегах, какие просторные и многотравные луга! А как много рыбы и дичи!»

– И лес по реке можно сплавить в любое место на строительство избы, – причитал постоянно хозяйственный во всех делах Андрей Черкес.

В последние два дня погода ухудшилась; изредка начал моросить мелкий дождичек, но посвежевший западный ветер помогал усерднее двигать лодку против течения. Поэтому казаки не роптали на плохую погоду, а кажется даже были рады такому обстоятельству.

– Охрим, – неожиданно обратился к сидящему с гребком на носу лодки старшему казаку Василий Чёрный.

– Чего? – ответил Барабаш, разглядывая правый берег реки

– Глянь в воду, – рыбы множись… Как серебром дно усыпано!

Охрим Барабаш, отодвинув ивовый щит у борта лодки и перевалив тело через борт, тут же с восторгом воскликнул: «Казаки, да это ж подуст! Жирная рыбка… Табань к берегу, – брать будем!»

Казаки быстро причалили лодку к пологому левому берегу, скинув верхнею одежду, начали разматывать сеть, которую чуть позднее завели в направлении противоположного берега. Двое казаков усиленно колотили по воде жердями; таким образом они загоняли рыбу в сеть. Поёживаясь от холода, рыбаки с трудом вытащили сеть на берег. Крупный серебристый подуст бился друг о друга и вываливался через бечеву сетки на берег.