Юрий Хамкин - Гарнизон

Лейтенант наскоро умылся, накинул китель, портупею, горделиво повёл плечами перед зеркалом, подмигнул лику, надел фуражку и, сделав правую руку саблей, рубанул себя ладонью в середину лба: головной убор должен сидеть точно посередине!

Командир роты капитан Иванов поручил ему «поприсутствовать» на подъёме, «проконтролировать» физзарядку и строевой тренаж. Поприсутствуем! Проконтролируем! Об ожидаемом визите комдива Иванов не обмолвился ни словом. Лейтенант, однако, понимал сложность обстановки и гордился тем, что «в этот ответственный момент» именно ему, лишь вчера прибывшему в подразделение, доверили «обеспечить порядок».

…Вчера капитан Иванов подробно проинструктировал новичка. Инструктаж носил необычный характер (лейтенант хоть без году неделя лейтенант, но инструктажей успел наслушаться). Иванов не стал объяснять, что надо хорошо служить, не намекал на продвижение, на академию.

– Я предостерегаю вас, товарищ лейтенант, от глупейшего заблуждения, свойственного вашему возрасту и званию. Зарубите себе на носу: никакого «братства офицеров» в Советской Армии не существует. Здесь девиз американских фермеров: «Бог за всех нас, и всякий за себя!» Впрочем, сейчас вы это не поймёте. Я сказал для того, чтобы в недалёком будущем вам не столь больно было освобождаться от иллюзий. Второе, – ходивший взад-вперед Иванов остановился, тяжело посмотрел на лейтенанта, – самое страшное для офицера моей роты – рукоприкладство. Упаси вас Бог хоть пальцем тронуть солдата: вы пропали, лейтенант! Могу простить всё, даже плевок себе в лицо. Это – нет.

– Так ведь если «Подъём!», а он лежит… – пробормотал Карташов.

– Бывает, – вздохнул капитан, – правда, у нас давно не было, но не в этом суть. Суть ещё в одной иллюзии. Несмотря на кажущуюся мощь, советский офицер – один из самых бесправных членов общества: он превращён в забитого, затурканного исполнителя чужой воли. Давить нас, грешных, можно как угодно: можно спекулировать на очередном звании, продвижении по службе, можно по партийной линии, можно материально, а можно и морально, например, постоянно напоминая про оклад и пенсию в 45 лет, как это делает замполит. Диапазон спекуляций практически неисчерпаем. Уж не упоминаю о «необходимости повышать боевую готовность», «укреплять воинскую дисциплину»… Но реальной власти у командиров подразделений нет. Как вы можете наказать разгильдяя? Как гласит устав: 4 наряда вне очереди, я – пять и трое суток гауптвахты. Только нет у нас даже этого. Бойцы через день ходят в наряды, а кто свободен, пашет не разгибая спины, в других местах. Гауптвахта? Да это для них отдых! Кроме того, туда и не посадишь: замполит требует выписки из протокола комсомольского собрания, из дисциплинарной практики… эти палки в колёса необходимы ему для «приличной» отчётности. Понять его можно: у меня, положим, за полгода три человека на гауптвахте побывало, в соседней роте ни одного. Я плохой, Герасимов хороший: он работает с личным составом, я – нет. Офицеры стараются не наказывать бойцов, чтобы иметь «хорошую» дисциплинарную практику. А компенсируют это кулаком. Но есть другой способ добиться абсолютного повиновения: завоевать авторитет. Чем с этого момента вы и займётесь, товарищ лейтенант. Для начала вам необходимо усвоить базовую истину: авторитет вы завоюете тогда и только тогда, когда люди поймут: всё, что вы делаете, удачно-неудачно, вы делаете для них и ради них.

– А вот… взыскания – не вся дисциплинарная практика. Есть же и поощрения…

– Молодец, – улыбнулся Иванов, – я сразу понял, что ты толковый. Только поощрения для солдата уже давно пустой звук, кроме отпуска. Увольнения негласно запрещены, чтоб ЧП не случилось. И всё остальное в этом роде. Впрочем, другое дело, если любимый командир похвалит. Тут они расцветут, как майские розы…

Спеша в подразделение, Карташов вспомнил инструктаж и солидно решил: «Главное – спокойно!» Генерал, понятно, на подъём не явится. На зарядку – тоже. Но – как предупредил капитан – " раз начали нагнетать обстановку, то будут жать до упора». С утра шавки начнут шастать по казармам.

Однако, «нервы» не понадобились. По команде рота встала, как один, откинув одеяла на спинки кроватей, быстро построилась, вышла на зарядку. При этом сержанты подавали все положенные команды; Карташову даже рта не удалось раскрыть. «Ничего себе сержанты! Вчера кто-то говорил, что в Советской Армии нет сержантов: офицер – он же сержант, он же ефрейтор.»