Елена Милованова - Движение прозрачной пустоты

Ребята покатили дальше. Елок подходящих все не было. Женя не заметила, как увлеклась поиском. Она потеряла счет времени. Сережка пыхтел рядом. Он не смел даже подумать о том, что скажет, что устал. Женька просто больше не возьмет его с собой. Нытиков она точно не любила.

Наконец Женя остановилась.

– Ну вот, что надо! – сказала она и перевела дух.

Она вырубила две елки. Очистила лишние ветки. Привязала за веревку к поясу. Достала из-за пазухи кусок хлеба с салом. Разделила его пополам и протянула Сережке.

Женя поняла, что они зашли очень далеко. Вернуться засветло уже не получится.

– Быстро поедим, немного отдохнем – и домой, а то уже темнеет. Зимой день короткий.

Сережка молчал.

«Было бы приказано», – подумал он.

Женя свистнула и позвала Жэка. Тот быстро прибежал на зов хозяйки.

Она отломила ему половину своего хлеба:

– На, поешь.

Жэк мгновенно проглотил хлеб, так как тоже проголодался на свежем воздухе.

Для Жени он был больше, чем собака. Верный друг.

Иногда, вопреки запретам бабушки, они оставались ночевать в лесу. Женя прижималась к его теплому боку и, немного помечтав, засыпала. Он был надежным охранником и всегда предупреждал об опасности.

Женя вспомнила, как Жэк появился в их доме.

Ей было шесть лет, когда отец принес домой щенка. Он был такой интересный. Белый со светло-коричневыми пятнами, а на носу веснушки. От него пахло котлетами. Хвост был колечком, как у настоящей лайки.

У отца был друг, заядлый охотник. Он привез из города породистую охотничью лайку. Лайка Берта родила щенков, и отец попросил одного.

Пес до того был подвижным, что в доме все ходило ходуном. Мать, приходя домой с работы, обнаруживала дома настоящий погром. Половики сбиты в кучи, шторы оборваны, скатерть стянута на пол.

Однажды эту картину застала бабушка.

– Псину дома держать? Вы с ума сошли!.. Где это видано, чтобы в деревне пса в доме держали! – бушевала бабушка.

– Но ему же холодно на улице, бабуля. Он же маленький, – пищала Женька.

– Ничего, не помрет. На то он и собака, – стояла на своём баба Маша.

Жэк был переселен в уличную кладовку, которая находилась рядом со спальней девочек. За стеной. Он всю ночь проскулил, а Женя с сестрой проплакали. Потом привык и в дом даже не просился.

Отец построил ему настоящую будку с крышей и шторой из старого маминого плаща. Собака быстро выросла, и даже слишком. Он был выше своей матери сантиметров на двадцать. Когда проявлял свою любовь к отцу, то спокойно ставил свои лапы ему на плечи.

Охота была у него в крови. Даже учить не надо было.

Для соседских кур посещать двор было смертельно опасно. В лучшем случае они отделывались выдранными перьями, а в худшем… В общем, был грандиозный скандал с соседями.

Особенно хорошо его было брать с собой на охоту на уток. Воды он не боялся. Даже два раза спас отца, когда тот провалился на болоте.

Были и не очень приятные воспоминания.

Однажды Женя с девочками играла во дворе в мячик. Был конец лета. Август. Женя в этот год должна была пойти в первый класс.

Жэк мирно дремал в будке, не обращал никакого внимания на играющих детей. Нечаянно мячик влетел ему в будку. Женя не задумываясь наклонилась и хотела достать мячик. А собака то ли спросонья, то ли ошиблась – резко выскочила из будки и напала на Женю.

Пес ударил ее лапой по лицу, чуть когтем не выбив глаз, и рванул за губу. Один клык вошел и вышел, а другой губу разорвал. Женя не успела даже испугаться. Собака поняла, что сделала что-то не то. Жэк лег на землю и даже не шевелился, лежал как мёртвый.

Девчонки мгновенно разбежались по домам, а Женя, захлебываясь кровью, схватила кусок ваты и побежала на работу к матери.

– Женя, ты от чего опять пострадала? – даже не удивились женщины. – С таким ребенком войны не надо.

Матери на работе не оказалось, она уехала по делам в районный центр. Тетя Надя взяла ее за руку, и они пошли к местному фельдшеру. Фельдшер была дома на обеденном перерыве.

– О, мой постоянный пациент! – вышла Валентина Александровна, вытирая руки. – Что на этот раз? – с любопытством спросила её фельдшер абсолютно хладнокровно, как и полагается человеку её профессии.

Женька только посмотрела на нее. Говорить она не могла.

Самой большой ошибкой было приложить вату к ране. Женька ощутила это, когда тетя Валя вынимала из раны вату. Женя сидела часа два, загнув голову набок. Было ощущение, что голова так и останется на боку на всю оставшуюся жизнь.