Михаил Садовский - Алгол. Роман

И в семейной жизни всё шло своим чередом.

Год был похож на своего предшественника, как близнец.

Одно событие всколыхнуло их семейную тишину – Юра купил машину. Это случилось лет семь назад.

Верочка привычно думала о себе, то в третьем лице, то переходила на собственное я. В последнее время это вошло в привычку: вот так идти без особой цели, не спеша, и думать о чём-то очень конкретном, вспоминать. Она разучилась мечтать, а может, и не умела по-настоящему.

Да, как здорово было дождаться отпуска и отчалить от всех своих дел и забот, и знать, что ты ничем не связан и что все дороги ведут к твоей радости, к новому! Что же могло сравниться с таким удовольствием!

Всё очень удачно складывалось! Не верилось, что так бывает! Подруги ей завидовали, говорили, что у них образцовая семья…

Детей не было. Теперь уже против их желания. Они стали тяготиться этим. Верочка решилась на обследование, после которого ей назначили лечение. С тех пор они часть отпуска обязательно проводили на юге, где Верочка брала грязевые ванны.

Она всё чаще замечала жадные взгляды мужа на чужих детей, и то, как он тяготится, что в их доме пусто. Он никогда не говорил ей об этом, и она была ему благодарна. Потихоньку плакала. Переживала.

Верочка остановилась и внимательно смотрела, как мужчина с ребёнком на руках бегом спешил к автобусной остановке.

Дверь захлопнулась. Автобус выпустил облако сизого дыма.

Ей однажды приснился такой сон, она его хорошо помнила: будто они шли с Юрой по улице, и вдруг он отбежал в сторону, схватил чужого ребёнка на руки, стал его целовать, быстро-быстро что-то говорить ему на ухо, потом обхватил его руками, заслонил полой пиджака и стал поспешными шагами удаляться. Дальше, дальше, пока совсем не исчез. Она пыталась догнать, не могла, что-то держало её сзади, и она не сумела преодолеть эту силу…

С того момента она поняла, что муж уйдёт, и ей никак не удавалось отделаться от навязчивой мысли. Вероятно, Юра почувствовал это, она стала замечать разные мелочи, непривычные ей в его поведении, но внешне ничего не изменилось. Только что-то заставляло её сжиматься и жить настороженно.

Она приготовилась к тому, что скоро всё кончится. Это «скоро» затянулось, хотя, возможно, ей так казалось. Никто не решался заговорить первым.

Внезапно умер отец. Верочка сильно переживала. До последнего часа он оставался самым близким и верным её другом. С ним она могла говорить обо всём, посоветоваться и помолчать, попечалиться и поплакать…

Юра ухаживал за Верочкой, как за маленьким ребёнком, а когда первая боль прошла, как-то само собой получилось, что он сложил в чемодан свои рубашки, взял костюм, сел в машину и уехал.

Верочка не плакала, всё оказалось значительно проще, чем представлялось.

С тех пор прошло полгода…

Она уже спешила домой: задержалась, мама волноваться будет, а раньше она бы сказала: «Юрка будет психовать!».

В начале каждого месяца, невзирая на день, ровно в десять часов утра начальник лаборатории проводил производственное совещание. Те, кто работал с ним не первый год, знали об этом правиле. Опаздывать было неприлично. Все заранее приходили в просторный прохладный кабинет со своими стульями и старались выбрать место поукромнее, чтобы при случае спокойно поскучать.

Сергей угодил прямо на полный сбор. В первый день после отпуска это было совсем неплохо.

Ровно в десять Борода встал во весь свой двухметровый рост и низким, сипловатым, но приятным голосом спросил, как всегда:

– Все в сборе? Тогда начнём.

Потом он сел, и вскочила профсоюзная дама, профорг лаборатории, она же председатель всех производственных совещаний.

Сергей уже знал заранее, о чём она будет говорить, и о чём будет говорить Борода, и о чём будут потом говорить руководители групп, и ему стало скучно, до тошноты, сидеть здесь и слушать всю эту болтовню, произносимую с умным видом, разбор мелких дрязг с иезуитски вежливыми улыбочками. Ему казалось, что здесь каждый раз плохие актёры разыгрывают бездарную пьесу.

Сначала он смотрел, как ищут себе место в огромном аквариуме барбусы и нигде не могут найти заслона от света лампы, греющей воду. Потом заболели глаза, и он пытался прочитать, что написал на стёклах дождь…

Он снова никак не мог взять в толк, зачем должна терять целая лаборатория столько времени ради галочки «провели производственное совещание». Ведь все эти дела и споры начальник мог привести в порядок, не прибегая ни к чьей помощи, как, впрочем, всё и происходило, только при полном сборе, здесь…