Екатерина Андрусевич - 11 дней осени

Моё эго злилось и сопротивлялась реальности. Физически же я покорно следовал всем указаниям, которые мне давали – разделся и дал себя осмотреть, в который раз отвечал на вопросы о том, кто я и откуда, когда появились «симптомы», «что я помню из последних событий». Молодой врач хмурился и записывал что-то в медицинскую карту, новую и девственную, словно альпийские луга. С пометкой «не установлено» в месте, где у нормальных пациентов были написаны фамилия и инициалы.

Потом я сидел в коридоре напротив кабинета и рассматривал проходящих мимо людей. Их лица были озабочены – кто-то придерживал травмированную руку, у кого-то сочилась кровь. Все они имели несчастные и озабоченные лица, а я думал о том, какие они счастливые люди – ведь их раны залечат и на этом все неприятности для них закончатся. А потом они пойдут домой. И их жизнь снова станет понятной и определённой. Меня же затягивала неизвестность. И чем дольше она продолжалась, тем грустнее становилось, ведь существовала вероятность, что я вообще никогда не вспомню ничего, что мне сейчас так важно.

По коридору шёл среднего роста парень в очках с бородой и усами. Он оживлённо разговаривал с невидимым Коляном:

– Да, Колян, типичная зачуханная больница —травмпункт, нашёл случайно – просто проезжал мимо. Пфайзеру понравится, снимем отличный видос – каких у них ещё не было. Вот эти унылые стены, люди, а потом появляется их голубая таблетка и мир меняется. Да-да, я думаю с двух камер, только на общие планы, остальное доснимем на зелёнке. Мужика только надо типичного, ничем не примечательного.

Бородач встал напротив меня, безучастно глядя на моё лицо и продолжая разговор. Потом пошёл дальше, не обращая больше на меня внимания.

– Ничем не примечательного такого высокого мужика в каком—нибудь стандартном плаще, брюках и рубашке. Да, пусть Лёха поищет среди актёров. Да-да самого обычного, не надо известных лиц, это не та тема, чтобы селебрити снимать.

Я смотрел вслед удаляющемуся бородачу. Мне ведь не показалось – меня только что назвали обычным, ничем не примечательным мужиком? Списали образ. Ндааа…

Молодая медсестра привела и посадила рядом со мной пожилого мужчину. Он держал пакет с охлаждающей массой у правой брови. На его лице были кровоподтёки. Несколько раз он недоверчиво взглянул на меня, пытаясь понять – пациент я или ожидающий. Потом, видимо, решил, что я достаточно благонадёжный, скучаю и со мной вполне можно побеседовать, скоротать время:

– Вот, пожалуйста, какая нынче молодежь пошла, – начал он осторожно.

Я повернул к нему голову, скорее из вежливости. Он же, вероятно решив, что это знак к продолжению разговора, снова затянул:

– Ехал в метро к окулисту в госпиталь, никого не трогал, а мерзавец залепил мне в глаз. Как бы теперь не ослепнуть окончательно. А ведь я ветеран войны, председатель ветеранского комитета, у меня активная общественная деятельность! А он – раз! И в глаз.

– Что, прямо ни с того, ни с сего?

– Нуууу. Он сразу как-то осел и сгорбился. Пробормотал чуть слышно: «Не то чтобы…».

Я не стал дослушивать. Как-то внезапно понял, что уже несколько часов занимаюсь тем, что не приносит абсолютно никакого результата. Мне хотелось умыться и выпить кофе, выйти на воздух. Ещё я был в бешенстве – мне ни при каких обстоятельствах не хотелось быть «типичным» и «ничем не примечательным мужиком».

Пристально вглядываясь в своё отражение, я стоял в больничном туалете. Отражение меня раздражало, но я не мог оторвать взгляда от своего лица, пытаясь понять – кто этот незнакомец, так зло смотрящий на меня из зеркала. Потом я умылся и не спеша вернулся в унылый коридор. Старика уже не было, наверно его повели на процедуры или осмотр.

– Вот и чудесно, подумал я, светские беседы мне сейчас некстати.

Бородач снова показался в коридоре. Он шёл и задумчиво смотрел в свой телефон в ярко-синем чехле, похожем на деталь лего. Вдруг, поравнявшись со мной, он сказал:

– Вить, а ты тут как оказался?

Я в недоумении уставился на него, непроизвольно мотнув головой в стороны, чтобы убедиться, что он обращается ко мне.

– Ты на футбол сегодня приедешь? – продолжал он.

По моей коже побежали мурашки, в горле перехватило, я прокашлялся и дрогнувшим голосом спросил:

– Мы знакомы?

На его лице на мгновение промелькнула ухмылка, потом он, улыбаясь сквозь бороду, вкрадчивым голосом ответил:

– Ты сейчас решил пошутить так, да? Или это твои психи тебя доконали? Хорош шутить, мне надо ехать, я и так задержался тут дольше обычного – сегодняшний массаж был особенно хорош, два часа блаженства, у меня даже ноги онемели в какой-то момент. Тебя подбросить куда-нибудь?