Екатерина Селезнева - Хроники особого отдела

«Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании»

Зигмунд Фрейд

За окном шёл дождь, вскоре сменившийся снегом. Смотреть на это было противно. Хотелось белых сугробов и присвист позёмки. Я расстроилась, это же надо, мне традиционно в нашей семье, ненавидящей зиму, захотелось зимы.

Наша семья перед самой перестройкой переехала в Самару и с восторгом окунулась во времена года, которые в Архангельске представляли собой какие-то невнятные обрывки месяцев, а порой и недель. В Самару переехали, соблазнившись перспективой большой квартиры и прочих благ, обещанных заводом для молодых инженеров. Квартиру, конечно, получили, смогли пережить Перестройку без потери рабочих мест и, в отличие от многих, привязались к этому шумному и грязному городу.

Моя прабабка, отправилась с нами, чтобы я и мои сестры получили приличное воспитание, как она говорила. Уж не знаю почему, но мои старшие сестры получили традиционные для своего времени имена: Нина и Лариса, но, когда я родилась, прабабка, сообщила родителям, что назовёт правнучку сама. А так как в нашей семье был матриархат, никто не посмел возразить Прабабке, которой к тому времени исполнилось девяносто четыре года, так я получила, необычное для женщин имя – Кайден (воин).

Когда мне исполнилось четыре года, прабабка, высохшая, как кузнечик и сохранившая ясность ума и способность передвигаться, как-то вытащила меня во двор и, примостившись на лавочку, усадила меня рядом, ткнула в лоб пальцем и прострекотала:

– Мне уже скоро конец придёт. Я говорю, а ты запоминай на всю жизнь. Мы всегда служили порядку. Твои не знают этого, а значит им и не надо, но ты другая. Запомни, всё вокруг будет таким, каким ты захочешь. Смотри… не запачкайся. Живи так, чтобы в душе птицы пели.

До сих пор помню, как я тогда поделилась с ней горем:

– Меня соседский Колька толкнул. Я вся выпачкалась.

– Это не грязь, а так. Ведь встала и не заплакала, а значит победила. Эх! Мала ты, многого не поймёшь. Уж не знаю, может быть так и надо. Главное, не изменяй мечте, не обижай слабых. Ты не смотри, что некоторые большие и сильные. Личина – это ложь. Главное внутри. Ты – боец и творец. Ну а теперь пошли суп есть, и я попрощаюсь с твоими сёстрами. Вечером помру. Да! Ты на кладбище ко мне не таскайся, будет надо, сядь под любым деревом и ему расскажи о своей беде, если смогу, то я тебе оттуда помогу. Вообще почаще под деревьями сиди, чтобы я не скучала. Ты только не плачь, не люблю я этого, да и не к чужим иду. Все там будем.

Возможно от того, что это и произошло, я разговор запомнила на всю жизнь. Поев куриной лапши, Прабабка поцеловала вернувшихся из школы моих сестёр, позвонила на работу отцу и заявила:

– Ты поторопись домой-то, да Нинке, скажи, что к семи вечера я помру.

Перепуганные родители отпросились с работы, вызвали врача, но все попусту – в семь вечера она, как и обещала, умерла. Врач, которому сообщили, что прабабке девяносто восемь лет, и что она заранее предупредила о времени смерти, никак не мог в это поверить. А я, четырёхлетняя соплюшка, добила врача, сказав:

– Не плачьте, она не велела. Сказала, что не к чужим пошла. Велела сказать, что все там будем.

Врач возопил, что у меня стресс, но я ушла играть в куклы, потому что не знала, что это такое, да и набежавшие соседи сильно утомили меня. Ещё долго во дворе шушукались о смерти бабушки, но перемены в стране, и собственные дела всех отвлекли от нашей семьи, и жизнь покатилась по наезженной колее.

Видимо моё имя, мне хотелось бы так думать, очень всех раздражало в школе. Учителя периодически вызывали моих родителей, из-за драк и моего ужасного упрямства – я учила только то, что мне нравилось. Оценки у меня были необычными: русский – три, арифметика – пять, литература – пять, физкультура – три, рисование – три, природоведение – пять. Бедные родители! Они и уговаривали меня, и наказывали, но ничего нельзя было поделать. Мой мозг просто наплевательски относился к неинтересным предметам. В конце концов, родители смирились с этим, надеясь, что с возрастом это пройдёт. Однако в старших классах этот кошмар продолжился. Я ненавидела информатику, но лучше всех в классе владела компьютером, обожала геометрию и стереометрию и плевала на тригонометрию. Лучше многих знала органическую химию, а по неорганике у меня был трояк. Когда приступило время готовиться к ЕГЭ, я, узнав, что родители решили из меня сделать врача, упорно стала готовиться, чтобы поступать на биофак. Не то, чтобы мне не нравилась медицина, но перспектива провести жизнь в окружении чихающих и кашляющих людей меня не вдохновила. К тому же в памяти так навсегда и запечатлелось, что бабушка сказала о деревьях, что, если я буду сидеть под деревьями, она не будет тосковать. Возможно, я уже тогда решила узнать, как это общаться через деревья.