Бондарчук Alex - Da capo

Пещерки, норки, дупла. Узкие морды торчат отовсюду. Справедливость как жажда: утолив ее сполна, уже можно не быть более таким беспристрастным. Хотя, может, глава сословий посвоему и был прав…? Земли и так на всех не хватало. Что-то, видимо, живущие до нас особи делали не так. Да и нам, уцелевшим, так часто не хватает терпимости друг к другу, и совсем немного вдохов осталось и выдохов сделать.

В тот день на улицах было, как всегда, спокойно: нескончаемые бобры таскали за собой мотки веревок и шнурков парашютного происхождения, пьяные хорьки валялись у входов в увеселительные дупла, а на центральной площади горы сусликов и сурков апробировали новую дурь, накануне отбитую у группы смелых бурундуков. Остальные спали, ели, пили или просто гуляли по прохладным бульварам и скверам некогда цветущей, но теперь уже неизвестно чьей родины. Вечером я должен был выступить в совете. Принять чью-то сторону. Занять позицию. Я размышлял и полз по улице. Утренний дождик слегка смочил землю и растительность, так что шкуре было очень прохладно и приятно. Да и ползать, я вам скажу, по скользкому – удобнее. Противное это чувство – ответственность. Я затащил себя на дерево и, свесив край хвоста с пушистой ветки, уснул. Бесконечные поля подсолнухов, лесные чащи, сочные травы снились мне. Львицы охотились на глупых антилоп, а я, еще маленький змееныш, учился выслеживать полевых мышей. И слабые погибали в моем сне, как и подобает в животном мире. Пахло страхом и кровью, и стаи нутрий совсем даже неспокойно передвигались в радиусе моего осязания. И белки жили в дуплах, загрызая до смерти свои дурацкие орехи, и обсуждали, в лучшем случае, проблемы своего потомства между собой. Но пришлось проснуться. Несчастная мелкая белка принесла мне решение совета. Бумага гласила: «Нет боле надобности вам на совете молвить. Крабов тех в съестные запасы определити решено было. На нончий-то год не ести их, а уж по грядущей паре годов распределитеме. На сие тольке согласие из уст ваших молвленное потребно, аж быстрее. Глава всех сословий».

Всегда кажется, что вот как раз самое интересное происходит уже после нас, и как хочется порой попасть туда, где все начинается сначала.

Ветрами бесстыжими, ландышами и лилиями запахло вокруг. Сложные вещи упростились до конца, до контурных схем. Эта несчастная мелкая белка… Я съел ее. Я не охотился с рождения, и не от голода, но от сытости пробудил инстинкт, и было приятно, и стало чудесно. Воняли.

Я лежал в яме для обвиняемых и ненавидел себя за то, что не поднял головы раньше, не осмелился, что появился на свет, когда этим миром уже правили белки, и что я почему-то один. Словом, охотника во мне не признали, да и суд был недолгим – пятьсот лет на земле! Ну что же, пройти свой век по накатанной, или попробовать не сдохнуть, создавая себе жизнь по личному заказу собственного ума, – дилемма только для сильных. Иные, не задумываясь, выбирают первое. И пусть…

Сейчас, прожив уже десять лет на самой красивой в космосе планете, могу сказать: «Я счастлив. Здесь еще есть люди, и они любят и ненавидят друг друга, а звери отбирают друг друга. Здесь моря еще солоны, и солнце не прожигает дырки в твоей шкуре, и можно тут заниматься любовью не только в сезон спаривания, а когда любишь. Мужчины дарят цветы женщинам, и даже самцы носорогов ухаживают за своими самками. Люди летают невысоко в космос и кормят с рук слонов. Воюют, пока солдаты одной из сторон не начинают влюбляться в девушек, живущих на территории войны. Здесь птицы поют просто так, а не за деньги или по приказу белок, и люди верят в Бога. Научились бы они еще только ценить все это, а так… Обидно! Очень обидно знать, чем все это закончится примерно через пять тысяч лет».

Конец.

Полгода назад я приехал сюда абсолютно спокойным и достаточно счастливым человеком. Ко всему вокруг я относился вполне терпимо или вообще не относился. Жизнь моя текла ровно и неторопливо, указывая на то, что все вроде неплохо, и может быть, даже лучше будет где-то там, впереди. Прошло всего шесть месяцев, и вот я ненавижу весь мир, презираю женщин и готовлю себя только к худшему. Удивительно, как за такой короткий отрезок времени человек может поменяться настолько и изменить свое отношение к жизни кардинальным образом.

Здравствуй, дорогой мой и единственный человек на земле. Я уже собрал вещи (их не так много оказалось) и готовлюсь к отъезду. Нам предстоит долгая разлука, но ведь ты понимаешь, для чего все это… И надеюсь, ценишь то, что я готов на определенные жертвы ради нашего будущего. Никогда не вел дневники, но сейчас почему-то решил начать писать что-то. Просто для тебя. Наверное, это позволит мне чувствовать тебя рядом со мной. И расстояние не будет рвать мои жилы корявой арматурой. Еще не уехал, а уже так соскучился по тебе… люблю.