Наталия Смирнова - Убить или Влюбить. Книга 1

В 7 утра Жужа приземлилась в Стамбуле. Город встретил пчёлку улыбчивым солнцем. Ещё её должен был встретить Айташ, но вместо него в аэропорту её ждал его друг Тюн. От Тюна Жужа узнала, что Айташ женат, и у них с женой вот—вот должны родиться дети. Также от Тюна Жужа узнала, что она «вэй, какой красивий девущк». Добрый Тюн предложил показать город. Жужа обещала подумать, но для начала попросила отвезти её на выставку для оформления.

Целый месяц ей предстояло работать на Фестивале тюльпанов. Цветочный фестиваль – событие мирового масштаба, от одной мысли только, что она будет участницей всего этого красочного великолепия, дрожали ее тоненькие мохнатые ножки.

Местная пасека мало отличалась от родной: здесь так же царила атмосфера бесперебойного труда. Только что больше жужжания было, так как молодые горячие турецкие трутни не могли оторвать своих масличных глаз от приезжих красавиц—самок. Матка видела напряжённость обстановки, но ничего поделать не могла. Весна есть весна. Буйство красок и чувств не чужды ничему живому. Рабочий день закончится, она и вовсе не сможет контролировать обстановку. А посему королевишна подписала Жуже бумаги, после махнула лапкой и ушла в глубину улья к своим яйцам.

Жужа в сопровождении Тюна полетела смотреть тюльпановые угодья. Каких узоров и красок здесь только не было! Это был настоящий ароматно—разноцветный рай! Тюн предложил вечером показать Босфорский мост. Подвесной, в свете огней, мост завораживал своим магическим видом. Было довольно ветрено, и Тюн по—мужски старался оберегать от холода свою спутницу и даже как бы случайно поцеловал её в щёчку. Жужа вздрогнула, но ничего не сказала. Не сказала она и тогда, когда он предложил ей посетить хамам. Ведь быть в Турции и не побывать в хамаме – преступление. И почему—то именно в бане Жуже стало очень грустно, она постоянно думала об Айташе, который даже к вечеру не вышел на связь. Жуже сделали массаж, пилинг и маску, обновлённая и немного повеселевшая, она, оказавшись в своём номере гостиницы, уснула сладким сном.

Утром она решила перед работой заехать на Гранд Базар. Толпа народа, шум и гам, обилие товаров, ещё немного любопытства, и она опоздает в свой первый рабочий день. И тут Жужа почувствовала аромат рахат—лукума. Ни на что не обращая внимания, она, будто магнит, приблизилась в лакомству. В эту секунду услышала:

– Чок гузель (очень вкусно)! Красавица, мэмнум олдум (приятно познакомиться)!

Жужа обернулась и увидела… Айташа. Он замолк и опустил глаза. Только крылышки его нервно трепыхались. Жужа же, наоборот, разозлилась. Её милые озорные глазки сузились, а пушистые лапки сжались в мягкие кулачки.

– Как ты мог! Айташ не поднимал глаз. —Ты же сам меня позвал!

– Так получилось, прости, – он вздёрнул нос и выпрямился, но крылышки предательски дрожали. – Тюн – мой добрый приятель, я знал, что всё будет хорошо!

– Твой добрый приятель приставал ко мне! – она набросилась на него с кулачками.

Но Айташ ловко обнял пчёлку и не давал ей пошевелиться. От того, что он был так близко к ней, у неё закружилась голова и Жужа поцеловала его. Сквозь шум в ушах она вдруг услышала грозное шипение. Когда Жужа открыла глаза, то увидела, как к ним приближается толстая злая пчела. Она грозно размахивала кусочком рахат—лукума.

– Пригнись! – только и успел крикнуть Айташ. – Сегвили! Херсей янлис анламмиссин! (Дорогая! Ты всё не так поняла), – принялся он лепетать жене.

Та колотила его по спине и голове, а он лишь закрывал голову лапками.

– Пожалуй, я пойду, ну вас на фиг, – с круглыми от ужаса глазами сказала Жужа и полетела прочь.

Прошёл месяц пребывания в Стамбуле. Завтра уже домой. Подарки закуплены, чемодан собран. Можно выдохнуть. И тут снова на горизонте появился Айташ. Залихватский шаг, восторженный взгляд и, конечно, жаркие речи. Жужа отмахивалась от него, как могла. Но он клялся и божился, что уедет с ней.

– Да не надо мне, – говорила она.

– Мне надо! Я хочу, – говорил он.

– А я не хочу, – стояла на своём Жужа, готовая расплакаться.

Вдруг рядом оказался и Тюн.

– Что пристал к ней? Она моя! – он выпячивал грудь вперёд и сердито жужжал.

– Э, ребята! Я вообще тут ни при чём, – робко пискнула Жужа, отлетев в сторону.

– А мы тебя не спрашиваем! Разберёмся сами! – хором крикнули самцы, и в этот момент раздался хруст.

Чей—то тяжёлый ботинок наступил на трутней. Спор окончен. Лети—ка ты, Жуженька, домой, пока жива—здорова. В гостях хорошо, а дома лучше.