Владислав Слободянюк - Монокль Лендера

Я достал мобильный телефон и увидел три пропущенных от Адель, дочери моего друга Мануила. Она ходит ко мне для того, чтобы я учил ее академическому рисунку, ведь в престижном вузе, имея богатого отца нужно быть первой во всем. Так она считала всегда, ставя свое «я» превыше всего, отшивая десятки нищих латиноамериканских подростков, рьяно ухлестывающих за ней. Как по мне, Адель – очередная избалованная малолетка, не имеющая за собой ничего, кроме классной задницы и больших губ. И рисовала она откровенно говоря ужасно… Казалось, что даже Шот, будучи обдолбаным, способен на большее. Но, дабы не обижать Мануила, я согласился улучшать ее навык, ведь мне еще и платили за это. Деньги решают все. Бездарная мазня Адель продвигалась отцом в галереи города, где работали его друзья, а мои шедевры не брали даже на выставку любителей, ведь арт и абстракция ценится только избранными.

– Алло, Лендер, вы дома? – спросила Адель сонным голосом.

– Да, можешь приезжать, я как раз освободился. – я не дослушал попытку вставить еще одну фразу и положил трубку, удаляясь в комнату, оборудованную под мастерскую. Разложив все необходимое, я уставился на полотно, написанное мною недавно. На нем был изображен огромный глаз, со стекающими из зрачка каплями различного спектра цветов, украшенными странноватыми линиями, похожими на молнию. Глаз был чем-то вроде портала в мир иной и при более внимательном наблюдении можно было заметить, что он был вогнан в кирпичную стену, исписанную ломаными граффити и расклеенную листовками. У домов ведь тоже есть глаза и они наблюдают за вялым двуногим биопланктоном, проходящим мимо. Технически работа была выполнена по всем правилам сюрреализма, и я видел в полотне больше, чем многие. Ведь мне всегда казалось, что за мной наблюдают, нечто необычное, живое. С отвратительным дыханием и пристальным взором. Для этого создавался глаз, дабы служить дополнительным органом. У меня то глаз всего один и назвать это «третьим оком» было бы забавно, но иногда нотка черного юмора была как нельзя кстати, особенно в период прихода Адель.

Размышления прервал звонок мобильного.

– Лендер, я уже рядом, скоро буду! – Адель с отдышкой шептала в трубку.

– Да, я жду тебя. – я стряхнул пепел в баночку – Только быстрее, сегодня недолго.

В доме стемнело уже как час назад, а свет все еще не горел, ведь он был не к чему. В томительной паузе и затишье я и не заметил, как Адель уже стояла на пороге, а это значит, что калитка и дверь в дом были не заперты.

– Лендер, представляете, я только что вспомнила, что отец хотел вас видеть в нашем доме. Он просил передать…

– Проходи, садись за стол и доставай то, что рисовала дома. – перебил я и переместился на стул, стоящий напротив Адель.

– Хорошо, я тут долго думала о том, что лучше изобразить, поэтому не доделала работу до конца, но отец сказал, что она вполне может пополнить одну из выставок и что сделана она профессионально.

Девушка вскинула рукой черные как уголь волосы и принялась рыться в своем рюкзаке, наклонившись к земле, отчего были заметны странные следы на ее спине. Следы напоминали кровавые полосы от хлыста или шланга, но я предпочел не задавать вопросов об их происхождении. Эта девка никогда не отличалась примерным поведением и не исключено, что следы эти достались ей не от того, что она чесала спину своими длинными ногтями.

– Лендер?

– А, что?! – я вдруг понял, что чересчур был занят разглядыванием ее спины, нежели ожиданием.

– Смотрите, вот моя работа. – Адель выложила на стол небольшой холст с рисунком и подвинула его ко мне.

– Так, ну что тут у нас…

Взглянув на холст, я обомлел. На нем была изображена девушка, лежащая на пляже. Лица у нее, конечно же, не было видно, а лишь ярко рыжие волосы без какого-либо соблюдения цвета. Вокруг девушки располагались вне горизонта странного вида лежаки с темными пятнами, которые, как я полагал, были неким подобием людей, находящихся в дали от героя первого плана. Это все было выполнено несколько по-детски, и я вопросительно поднял глаза, посмотрев на улыбающуюся Адель.

– Это что за дерьмо? Я чему учил тебя? – спокойно спросил я.

– Лендер, ну отец сказал…

– Мало ли что тебе мог сказать Мануил, он не художник и никогда им не станет! Почему тогда ты не учишься у него? А? Или ты думаешь, что он всегда будет договариваться с организаторами выставок, чтобы твои иероглифы выдавали за великие шедевры?! Нет, Адель, ты должна видеть третьим глазом, ты должна чувствовать и сливаться со сраным холстом, со сраной кистью! Это и есть крест художника! – кричал я, рьяно жестикулируя перед лицом удивленной дамы.