Сергий Чернец - Собрание сочинений. Том пятый. Рассказы

Неделю назад лесник Фёдор Николаевич заболел. Сергей Фомич сообщил об этом по телефону в санчасть на центральную усадьбу. Обещали прислать врача. А на другой день позвонили и сказали, что врач выехал принимать роды в какую-то дальнюю деревню.

Сергей Фомич каждый день навещал больного друга. Лечил его своими лесными средствами, варил отвары трав, но больному становилось всё хуже и хуже. Сам Фёдор Николаевич стыдился своей болезни. Ругал её последними словами, но она была сильней его. Встать он скоро не мог уже, всё лежал в поту. Забываясь, он тяжко стонал, положив свою огромную узловатую руку на живот, где таилась проклятая, изнурявшая душу болезнь. Его то знобило, а то вдруг схватывала такая горячка, что пот ручьями бежал по его конопатому большому лицу…

Сергей Фомич как раз собирался идти к другу, чтобы всю ночь провести у постели больного, когда зазвонил телефон и звонивший с аэродрома из города диспетчер приказал приготовиться к приёму пассажирского самолёта. Он повесил трубку и выругался.

Было темно, туча закрыла всё небо своей чернотой добавляя жуткости. Пришлось зажигать огни посадочные, которые пробивались до этих двигающихся вверху огромных масс. Сергей Фомич ждал и самолёт, и дождь, который уже начал было накрапывать.

____

Самолёт плыл низко над лесом. Качка усилилась. Самолёт то проваливался, то взмывал, будто подтолкнутый разволновавшимся океаном густого леса. Ветер будоражил леса всё сильней. Летчик Лужин сосредоточенно смотрел вперёд, почти инстинктивно реагируя штурвалом на беспокойное поведение машины.

– Аэродром залит светом. Париж встречает гостей, – так шутливо Шуркин подтолкнул Лужина и показал ему на желтые точки-черточки огней прожекторов.

– Вижу… – Лужин уменьшил обороты мотора. – Не могли побольше сделать площадку. Садись тут, как на льдину в Арктике… – он молодым юношей служил в Арктической авиации, всегда вспоминал про это, видимо пришлось пережить трудности, которые так сильно запечатлелись в памяти.

Постепенно снижаясь, Лужин сделал круг над аэродромом, примеряясь к площадке по огням. Шуркин сказал:

– О бензине помни. Заправщики нас здесь не ждут. —

Лужин повел самолёт на посадку…

На земле подрулили к самой комендантской будке-домику. Первый на землю спрыгнул майор Аршинкин.

– Здравствуйте начальник! – приветствовал он Сергея Фомича. – Принимайте гостей со всех волостей! – ему уже полегчало, внутренности успокоились и, пустые, больше не тревожили, даже настроение было чуть приподнятое, от облегчения после «самолетной болезни».

Сергей Фомич невесело поздоровался. Он думал о больном друге.

Из самолёта вылез директор лесхоза Загунский. Стоя на лесенке, он посмотрел по сторонам, мгновенно с его лица исчезло злое выражение.

– Ух ты, богатство какое! – спустившись с лесенки на землю, воскликнул он, глядя на стену стройных сосен за домиками почты и избой Сергея Фомича. – Золото! Валюта в чистом виде! Ну в какой Канаде могут быть такие сосны? Жила у них тонка! —

Последним на землю сошел врач Иван Григорьевич. Он шатался почему-то, как пьяный, – его знобило.

Лужин разговаривал с Сергеем Фомичом:

– Охраны тут нет по-прежнему? —

– От кого охранять-то? – Комендант насмешливо смотрел на лётчика. – Кто ваш самолёт сопрёт? Белки лесные что ли? —

– А ты прикол организовал? —

– Да что вы, ей-богу?! – разозлился Сергей Фомич. – Приколы, приколы… На что они? Лес-тайга кругом как стена стоит. Птице не прорваться… —

– Ну, вот что, комендант. О птицах ты заботься на досуге. А сейчас давай топор, верёвки – будем прикол делать… —

Пока под крылья самолёта забивали в землю колья и крепили к ним машину, опустилась настоящая ночь. Ветер поднялся не на шутку сильный, – первый пилот как будто предвидел это. Лес гудел при каждом порыве ветра. Когда уже собирались уходить в дом, ветер ворвался на взлетное поле. И словно он обрадовался этому небольшому простору. Так вертанул над всем аэродромом, что самолёт качнулся на приколе. Лужин выразительно посмотрел на Сергея Фомича…

Все собрались в небольшой тесной избе.

Галя одна пригорюнясь сидела на крылечке, но, когда дождик из мелкого крапа перешёл в настоящие струи ливня, тоже забежала в избу.

Майор Аршинкин сидел у окна и спрашивал у рыжего «лесовика», директора лесхоза: «Где же мы находимся?». Загунский издевался над ним как мог: «Где находимся? – хохотал он. – Значит, так… Москва, Центральный парк имени великого писателя Горького. Аккурат – аллея чудес…».