Сергий Чернец - Собрание сочинений. Том шестой

В обеденное время в бытовке о чём-то шумели-спорили мужики. Оказывается, они тоже читали книжки, многие любили читать. И Нина Злобина тоже вставляла в спор мужиков своё слово…

«Что вы спорите? Всё бесполезно. Всё равно к двухтысячному году дышать будет нечем. Заводы и автомобили „постараются“ загрязнить воздух – в Японии уже воздух продают в пакетах, во время смога над Токио вообще дышать уже нельзя» – сказала Нина.

«Вот я прочитала новую книгу Хайтова – „Колючая роза“. Я могу завтра принести. У меня это не выходит из головы, – что я прочитала, весь день как убитая хожу. Птицы не могут высиживать яйца: скорлупа становится хрупкой. Или ещё вот, – контейнеры с химикатами хоронят в полях и в лесах. С виду зароют – земля, как земля, а на самом деле „ловушка“ … Он и про генную инженерию, и про экологию пишет. Ну всякое такое…».

«Ох, мужики, мужики! Вам-то всё просто… А я вот… Я за Серёжку своего, за сыночка, знаете, как боюсь! Вот, говорят, материнство – радость. Ну, и счастье, конечно. И страх, понимаете, постоянный страх. Не заболел бы! Не попал бы под машину, – гуляют они не только во дворе…. Это – пока маленький… А вырастет? Разве мало причин для волнений? А может, действительно, к двухтысячному году дышать будет нечем? Мы-то жизнь проживём. А они, – дети? Будут ли у них дети? Нет, серьезно…».

Своим настроением Нина привела всю бригаду в задумчивость. Вышли все медленно, шабутной Илюха увезён был в больницу, и работали до вечера все тихо, задумчиво.

А сама Нина Злобина тоже погрузилась в свои размышления:

«Будет ли небо? И лес? Сможет ли сын мой полной грудью вдохнуть этот осенний холодный уже воздух?

Да, строят и производства замкнутого цикла. И очистные сооружения… Но у нас, что вы, ей-богу, наивные!.. Так уж и строят! – Вон, на соседнем заводе третий год строят какие-то очистные…

Может быть придумают что-нибудь для спасения, – но когда? Поздно бы не было!» – рассуждала Нина Злобина.

И дома за всеми делами, которые она делала автоматически она продолжала рассуждать сама про себя и про всех окружающих.

А контейнеры с химикатами, которые зарывают в землю заражая всё вокруг? Пленки нефти на поверхности рек, даже на поверхности реки Волги плавает пленка солярки! Леса вырубают, опять же!

Нельзя возвращаться в пещеры, закрыть все заводы, сломать все машины – прогресс не остановишь. И в тоже время нельзя жить в таком полупрогрессе, не думая о последствиях.

Я – самая обыкновенная женщина, каких миллионы. Я многого не знаю. Мне хочется просто жить, растить сына, работать… Хочется мира… Чтобы было счастье в моём доме, в моей семье… в моём мире! То, что во мне и вокруг меня: сын, муж, родные… Чтобы был мир и во всем мире!

Но рядом – изощрённые умы, великие знания гениев и гениальных коллективов, которые бегут с закрытыми глазами. Добыча нефти возрастает с каждым годом. Всё вперёд идет прогресс. Возводится где-то новый химический комбинат, и над городами взвивается ещё один «лисий хвост». В лесах визжат пилы и ревут трактора, родники пересыхают.

Как же могу я, как можем мы все, обыкновенные люди, повлиять на судьбу планеты? Как?! Если будем жить одним днём? Что делать нам? Разноязычные и глухие к доводам рассудка, люди доброй и злой воли, как нам найти общий язык?

Но ответов не было и жизнь продолжалась.

______________________

Время работы закончилось и люди выходили из бытовки и разбегались по разным направлениям. Нина тоже направилась к остановке.

Скорее на автобус. Мне ещё в магазин забежать надо… Гена заберет Серёжку из детского садика. Вот и тройка. Вперёд!

Час пик, все едут с работы и автобус переполнен.

– Продвигайтесь. Не вам одному уезжать надо! Ну! Ну, ещё маленько!.. – торопилась она влезть, проталкивая мужчину впереди. Но так и не вышло встать на ступеньку, дверь бы не закрылась.

Ладно, я не гордая, на другой сяду… вон и троллейбус идет в ту же сторону. Быстрее. Ничего, что от него дальше идти до магазина и до дома.

– Давайте вперёд! Не стойте у входа! – она «села» -таки в троллейбус.

Влезла… Ох, уж этот час пик! Почему – «пик»? Надо назвать «непик»: не пикнешь, не вздохнешь…

Гена Серёжку заберёт. Сыночка нашего… Ладошки у него мягкие, а на шее уже нет складочки. Младенческая припухлость исчезает. Вытягивается мальчишка…

Размышляла она про себя всю дорогу. И протиснулась в середину салона, ехать ей почти до конца. Правда «конца», как такого, в их микрорайоне не было: троллейбус огибал весь микрорайон и снова направлялся в центр города.