Андрей Курков - Деклассированные

Сразу после революции у дома № 8 по Низкопоклонному переулку появился новый список жильцов. Конечно, новые жильцы тоже не замедлили появиться, но это событие уже второй важности, потому как список без них – хоть куда, а они без него…

И приколотил этот список прямо к дверям не кто-нибудь, а точнее – не кто попало, а сам новый дворник Феодор, из расстриг. Сей список здесь же и прилагается:

кв. 1 – дворник Феодор

кв. 2 – Товарнов-Вагонский

кв. 3 – женщина Апологетта

кв. 4 – Мудренов Агатангел Ильич (профессор философии)

кв. 5 – Иван Магнитогорович (пролетарий)

кв. 6 – еврей Бухманд (православный)

флигель – Муся, собака дворника.

Как-то раз наступило утро 6 сентября 191… года. С трудом оторвав голову от подушки, изготовленной из бывшего барского дивана, проснулся дворник Феодор и, поерзавши с полчаса на софе, стал готовиться отойти ко второму утреннему сну, но, вспомнив о делах насущных, все-таки встал и побрел искать воду для омовения. Прошло всего лишь трое суток со дня возрождения новых порядков в старом доме, и он еще не привык к расположению своей роскошной однокомнатной квартиры.

Умывшись спросонья, он по привычке подошел к образам, висевшим в углу, трижды плюнул на каждый, потом трижды же повторил: «Я – атеист, я – атеист, я – атеист!» После этого аккуратно вытер слюну с икон маленькой тряпочкой и улыбнулся, вспомнив нечто из глухой монастырской жизни. Потом резко сменил улыбку на суровое выражение лица и протараторил: «Религия – опиум для народа! Чур меня! Чур!» Феодор выглянул в окно и задумался о жизни. В это же утро о жизни задумались и остальные жильцы дома № 8. Ведь когда больше не о чем думать, все думают о жизни.

Размышления дворника Феодора о жизни.

Мысль № 1: Жизнь – это хорошо! А жилец кв. 5 – сволочь и дерьмо и звать его не по-христиански (Я – атеист: 3 раза) – Иван Магнитогорович, хоть и на русского похож. Все равно сволочь! Хто ж на новую квартеру в первый же день баб ведет! Да еще сразу трех в красных косынках! Может, секта какая?! Муся бедная сейчас, небось, зубами около хвоста роется, больно много блох этой осенью. Вот бы их, родименьких, этому Магнитогоровичу подкинуть, а от него и бабам этим краснокосынчатым! Погода хорошая! Хватит размышлять, мести пора!

И наступил вечер в доме № 8 по Низкопоклонному переулку. Из флигеля доносилось недовольное ворчание Муси, из квартиры дворника – то молитвы, то звуки искренних плевков, а из апартаментов профессора философии – столярный стук.

На третьем этаже болезненно заскрипела дверь, и на лестничную площадку по-лисьи вышел Иван Магнитогорович в запятнанных галифе и в затертом сером пиджаке, надетом на голое тело. Он наклонился над лестничным пролетом, вслушиваясь в звуки парадного. Весь шум сливался в легкое волнение ушных мембран и после бурных лет революции мог вполне сойти за божественную тишину. Магнитогорович на цыпочках спустился вниз и, выглянув на улицу, осмотрелся по сторонам.

– Все тихо! – недовольно буркнул он. – Хоть какой бы шум! Притаились!

Он вышел на улицу, стал лицом к дому и зашептал: «Так-так, у дворника горит свет, у профессора тоже, на третьем… а кто там? Черт возьми! Ну ладно, запишем. Он достал мятую бумажку и нацарапал что-то там карандашом, потом громко сморкнулся на землю и снова зашел в подъезд.

Агатангел Ильич Мудренов вышел из дому туманным послереволюционным утром. Низкопоклонный переулок еще спал, не обращая активного внимания на лошадиный топот куда-то вперед спешащей истории. В тумане мелькали темные элементы в темно-серых плащах с поднятыми воротниками. «Это люди будущего… – думал, замечая их, Мудренов. – Из тумана вышли, в тумане и исчезнут…»

Он уже минут десять как свернул с Низкопоклонного переулка, прошелся по Солдаткинской и очутился в конце концов на бульваре Липко. Здесь тумана было поменьше, появился выбор дороги, который и смутил профессора. Покрутив головой в разные стороны бульвара, он сделал решительный шаг назад и призадумался, после чего повернул направо. Идя медленно по левой стороне, он внимательно ощупывал глазами все вывески и дома. Вдруг он остановился. Вывеска над дверьми гласила: «АРТЕЛЬ «ВЕЧНАЯ РАДОСТЬ» О-ВА ГЛУХОНЕМЫХ». Дверь была закрыта. Мудренов запомнил адрес дома и облегченной походкой деклассированного элемента двинулся дальше по бульвару.