Наг Стернин - Путч будет завтра (Старинный романс)

– Анна Герасимовна, – закричал бородач культоргше, – тут вот некоторые усомнились. Ведь, правда, мы сейчас будем проезжать мимо дачи Горбачева?

Культоргша оживилась и затарахтела.

– Правда. Я покажу, она будет хорошо видна с дороги вот тут, с правой стороны. Только будьте осторожны и не покидайте своих мест. Я имею в виду, кто сидит слева. Можно устроить аварию.

Левые массы возбудились и зашумели, на правое чиновничество глядя с завистливой неприязнью.

Культоргша, между тем, разливалась соловьем, перечисляла фамилии всех именитых и знаменитых людей, когда-либо бывавших или проживавших в окрестностях Ламеса.

– У нас тут, – захлебываясь от восторга и закатывая глаза, тарахтела она, – построил дачу, знаете кто? – культоргша выдержала драматическую паузу и назвала фамилию автора популярных детективов. – И именно на этой даче он пишет свои бессмертные произведения.

Слова “Бессмертные произведения”, отнесенные к опусам детективщика, очень рассмешили Алексея Алексеевича, он прыснул, культоргша покосилась на него неодобрительно, а окружающая торговля просто-таки облила презрением. Сосед сзади, уже немолодой человек с невероятно умным и интеллигентным лицом, – Алексей Алексеевич полагал до сих пор, что таких лиц просто не бывает в природе, – подсунулся к его уху и шепнул:

– Вот так-то, дорогой. Нельзя насмехаться над кумирами народа. Себе дороже. К тому же он совсем небесталанный человек, причем милейший, уверяю Вас. Я знаю. Как-никак фильм ставил по его сценарию. Просто в один прекрасный день он, думается мне… – сосед пожевал губами, покрутил головой, – В общем, эта проблема рано или поздно встает перед любым человеком, подвизающимся в сфере искусства. С неизбежностью. Слава баба капризная. К тому же и талант у большинства из нас не толстовский… да и не эйзенштейновский. Увы. Так что капелька здорового практического цинизма… Вы, я так полагаю, из науки? Позвольте представиться, Нахапаров Игорь Вениаминович, режиссер.

Автобус мчался по шоссе, и виды справа оказались и в самом деле изумительными. Красивая дама все время оборачивалась к Алексею Алексеевичу и говорила с томным интимом, носившим странный оттенок некоей скромной гордости… ну как если бы она лично являлась творцом всего этого великолепия:

– Ну, и как Вам? Прекрасно, не правда ли? А сейчас будет… А вот там, за углом… И дача горбачевская уже скоро. Проедем поворот, потом будет такой мысок, и за мыском смотрите сразу вниз. Там увидите такие здания из красного кирпича. В прессе были фотографии. Видели, наверное?.. А-аха… Странно… Ведь все видели…

Горбачевская дача действительно с шоссе была прекрасно видна, и, несмотря на предупреждение и даже предостережение культоргши, вся или почти вся левая половина рванулась к правым окнам автобуса, чтобы оную дачу как следует обозреть.

– Вот ведь народ, – укоризненно вздохнул шофер. – И что вам всем эта дача далась, прямо на стенку лезете?

– Так ведь интересно, – оправдывалась торговля. Остальные молча и даже, может быть, несколько пристыжено разбрелись по своим местам. А льдышка из третьего купе тоже, между прочим, кинулась смотреть на дачку, чуть ли не висела на Алексее Алексеевиче, и вид у нее был при этом заинтересованный до полного кретинизма… что и отметил Алексей Алексеевич с самого себя несколько удивившим злорадством, поскольку я – то, – сказал он себе, – доведись мне сидеть с левой стороны, уж точно не двинулся бы с места.

Автобус, между тем, круто свернул вправо, скользнул куда-то вниз, повернул раз, другой, и выскочил на ровную бетонную площадку перед небольшим одноэтажным зданием.

– Это наша регистратура, – сказала культоргша. – Приглашаю всех выйти и расположиться вон там, в холле. Подготовьте, пожалуйста, паспорта, путевки, вас оформят и распределят, кому где жить. С прибытием вас, и счастливого отдыха. Старожилы, укажите новичкам дорогу.

Произнеся эти слова, культоргша дематериализовалась с такой скоростью, что Алексей Алексеевич только глазами растерянно похлопал: вот только что был тут человек, и – на тебе – нету, куда до нее старику Хоттабычу. Прибывший люд уже шагал к регистратуре. Бородач с девушкой из третьего купе шли вместе, на несколько шагов опередив прочую публику, правда, как отметил Алексей Алексеевич, вещи свои она по-прежнему несла сама.

Комната Алексея Алексеевича была двухместной, располагалась на третьем этаже и имела лоджию умопомрачительных размеров. В лоджии находились еще две дополнительные кровати, а в разделяющем их пространстве можно было спокойно танцевать вальс. Вид на море из этой лоджии открывался изумительный.