Алия Латыйпова - Убить или Влюбить. Книга 2

Вечером в бараке Жозе начал своё шоу, и дело пошло. Запреты запретами, а люди хотели отвлечься от смертельной усталости и навязчивых мыслей о том, где же оно, долгожданное богатство. В первый же вечер Жозе выиграл приличный самородок и золотого песка по мелочи.

Картина третья, еще более стремительная, чем первая. Жозе несётся по улице, перепрыгивая через ящики и тележки торговцев. За ним, не отставая, бегут полицейские.

Понимая, что с таким богатством до утра ему не дожить, Жозе отправился в «город грехов», расположенный неподалёку для удобства желающих этим грехам предаться. Он шёл, избегая патрулей и отсиживаясь в кустах. А утром в городе его уже искали и, конечно, нашли.

Когда полицейский окликнул его, Жозе стартанул. Бежал он так быстро и вдохновенно, что на Олимпиаде-80, которая проходила в тот год в далёкой Москве, вполне мог бы претендовать на медаль. Но преследователи тоже бежали вдохновенно и тоже могли бы претендовать, поскольку в случае неудачи им бы досталось не меньше, чем Жозе.

Картина четвёртая, отчаянная. Жозе меняет стратегию, но не уверен, на что.

Жозе несся не разбирая дороги, и, понимая, что ему не оторваться, заскочил в самые большие двери, которые попались на глаза.

Бордель. У стойки стояла крупная фигуристая женщина – видимо, Мадам. Жозе прерывисто дышал, глаза сверкали, рубашка потемнела от пота. Мадам повела рукой.

– По коридору направо, номер 4. Быстро! – и крикнула – Роза, Лита, в четвертый и помочь одеться!

Роза и Лита быстро раздели Жозе, потом одели, накрасили, устроили на кровати и ушли.

За дверью раздался шум. Ключ снаружи повернулся и в комнату ввалились двое с пистолетами.

– Да вот же он! – и один выстрелил. По ткани чёрного атласного халата расплывалось мокрое пятно. Тёмное на тёмном. Жозе закричал.

Картина пятая, реальная. Жозе, одетый в атласный женский халат, чёрный с розами по подолу, с тюрбаном на голове и алой помадой на губах, лежит на широкой постели.

Жозе закричал и открыл глаза. Всё та же комната, пятна на груди нет, но он мокрый от пота. Заснул?

Ключ снаружи повернулся, вошла Мадам.

– Знаешь, кто я?

– Ннеееет, – проблеял Жозе, понимая, что лучше бы ему знать…

– Я твой добрый ангел, меня зовут Primeira Dama.

Санта Мария де ла Крус! Изаура де Медейрос! Эта женщина держала за одно место стольких боссов преступного мира – в буквальном смысле!

– Я всё уладила. Ты можешь идти, если, конечно, не хочешь поработать на меня, – подмигнула Primeira Dama. – Ты такой милашка! А самородок я оставлю себе. На память.

ВСЕ ДЕЛО В ГОЛОВЕ

Лиззи думала о шагах и о боли – туфли натирали ужасно, до крови, а до Беверли-Хилтон ещё четверть мили. Новый Форд остался на Кармелита-Авеню – не хватало еще, чтобы машину приметили.

Лиззи старалась не выделяться. Приличная женщина – не домохозяйка, не «пуританка-за-сухой-закон», просто работающая и деловитая. Высокая и тонкая, с маленьким ртом и острым носом, локтями и коленками, коих не видно под юбкой, она олицетворяла строгость и изящество – вероятно, консультант магазина одежды на Родео Драйв – доставит покупку богатой клиентке и поможет подогнать по фигуре. В каждой руке – значительного вида сумка с платьями и пикантным бельём, походка, осанка – элегантность, недоступность… но как же больно в туфлях… и голову не мыла 3 дня, и не спала почти – не до этого, столько надо успеть… хорошо, что стрижка короткая, и шляпка правильная.

Она удачно замужем за респектабельным и, естественно, немолодым фармацевтом. Их семейное предприятие, где она ассистент и управляющий, вполне себе процветает – местные терапевты ежедневно выдают рецепты, в том числе и на виски! Это и привело Лиззи в бутлеггерство. Ах, как же это славно – такая респектабельная, и такая преступная! Острая пряная приправа к немолодому мужу.

За стойкой великолепного Беверли-Хилтон скучал Андрэ (Эндрю местного разлива). Увидел Лиззи – расправил плечи и навёл томный взгляд… Вот номер брони. Он уловил тонкий виноградный запах – может и сивушный, но не для тоскующего по выпивке Эндрю – будь проклят этот «сухой закон»! – он сразу, вроде как, опьянел, поплыл в сладкой грёзе. «Невероятная женщина!» – протянул ей ключ, даже не посмотрев на круглую бирку с номером, и глазами, осоловевшими и полными мечты, проводил до лифта.

Лиззи вошла в номер, осмотрелась. Богато, комфортно. Огромная кровать, козетка в изножье, стол и зеркало у стены (да, для настоящих леди, которые моют голову каждый день), платяной шкаф, стол с цветочной композицией в середине. В таких номерах останавливались звёзды – Пикфорд и Фэрбенкс, например. А вот если бы Фэрбэнкс один, а тут я… Да не дай Бог, я ж голову 3 дня не мыла, и ноги в кровавых мозолях…