Сергий Чернец - Собрание сочинений. Том седьмой

«Но, бог с ними! Деревня (вот что важно), не подмосковная, далекая деревня, – в ней только можно чувствовать полную, не оскорбленную людьми жизнь природы.

Деревня, – мир, тишина, спокойствие! Безыскусственность жизни, простота отношений! Туда (надо) бежать от праздности, пустоты и недостатка интересов; туда же бежать от неугомонной, внешней деятельности, мелочных, своекорыстных хлопот, бесплодных, бесполезных, хотя и добросовестных мыслей, забот и попечений!»

Каково нынешнее «дворянство», так называемое, образовавшееся из «новых русских» путем незаконным? А эти слова Аксакова-дворянина могут сказать сейчас уже многие миллионеры от бизнеса. «История приходит на круги своя» – великие слова Великого Соломона премудрого.

«На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды, на котором колеблются или неподвижно лежат наплавки ваши, – улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные свои права, вы услышите ее голос, заглушенный (было) на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе. Неприметно, мало-помалу, рассеется это недовольство собою, эта презрительная недоверчивость к собственным силам, твердости воли и чистоте помышлений – эта эпидемия нашего века, эта черная немочь души. Чуждая здоровой натуре русского человека, но заглядывающая и к нам за грехи наши…».

_____________________________

Вот ведь как сказал барин 19го века. И что мы имеем – то же самое нарастает у нас. Происходит возврат к прошлому, через 70 лет «плена вавилонского» и 20 лет попытки возродится.

Как когда-то критиковал Аркадий Райкин: Грузин выговаривал студенту, намазывая икру на хлеб, что в советское время было «дефицит»: «вот, ты говоришь, что все везде будет, (коммунизм будет), а хорошо ли это будет?» – и так далее.

Вот и мы спросим себя: «бары» появились, купцы, то бишь, бизнесмены, – но кто скажет хорошо ли это будет, когда вместе с ними появились и нищие и батраки, даже «бурлаки на Волге», как с картины художника, уже есть, и нищих и бездомных много…?

_____________________

Как и у Аксакова, мы делаем много отступлений от непосредственного повествования о природе и рыбалке. И словами Аксакова вернемся к теме:

«… Но я увлекся в сторону от своего предмета» – говорит Аксаков, – «Я хотел сказать несколько слов в защиту ужения и несколько слов в объяснение моих записок». (Такие объяснения и нам сегодня бывают нужны, когда нас упрекают жены и прагматичные родственники и друзья за то, что мы занялись рыбалкой!) «Начнем сначала:» – говорит Аксаков, – «обвинение в праздности и лени совершенно несправедливо. Настоящий охотник (рыбак) необходимо должен быть очень бодр и очень деятелен.

Раннее вставание, часто до утренней зари, перенесенье полдневного зноя или сырой и холодной погоды, неутомимое внимание во время самого уженья. Приискиванье удобных мест, для чего иногда надо много их перепробовать, много исходить, много изъездить на лодке: все это вместе не по вкусу ленивому человеку. Если найдутся лентяи, которые, не имея настоящей охоты к уженью, а просто не зная, куда себя деть, чем заняться, предпочтут сиденье на берегу с удочкой беганью с ружьем по болотам, то неужели их можно назвать охотниками? Чем виновато уженье (рыбалка), что и такие люди к нему прибегают?

Другое обвинение, будто уженье забава детская и стариковская – также неосновательно: никто в старости не делается настоящим охотником-рыболовом, если не был им с молоду. Конечно, дети почти всегда начинают с уженья, потому что другие охоты менее доступны их возрасту…. Что же касается до того, что слабый старик или больной, иногда не владеющий вполне ногами, может удить, находя в этом отраду бедному своему существованию, то в этом состоит одно из важных, драгоценных преимуществ ужения перед другими охотами.

Остается защитить охотников до уженья в том, что будто оно составляет занятие слабоумных, или попросту сказать, дураков. Но, боже мой, где же их нет? За какие дела они (только) не берутся? В каких умных и полезных предприятиях не участвуют? Из этого не следует, что все остальные люди, занимающиеся одними и теми же делами, бывают также глупы?! Против нелепости такого обвинения можно назвать несколько славных исторических людей…». И далее Аксаков называет…