Иван Быков - Сказки фея Ерофея

Продавщица улыбнулась и быстро складировала звенящий товар в черный пакет. Несколько раз тыкнув пальцем в кнопки калькулятора, назвала сумму. Антон рассчитался и заспешил домой.

Обратная дорога показалась значительно более веселой и короткой: сырой утренний воздух бодрил, наличие «лекарства» в пакете успокаивало, да и сам поступок – одеться и выйти в такую погоду на улицу, в магазин, – казался Антону деянием весьма волевым и чуть ли не героическим.

Теперь юный дегустатор был более осторожен. Купленное пойло являлось, по определению, дешевой химической отравой. В доме имелся настоящий джин – и британский, и бельгийский, и прибывший из Нидерландов, страны, где родилась эта «можжевеловая водка». И тоник был, и фруктовые соки. Но парень решил больше не трогать отцовские запасы. Пока не трогать. Хватит (на время) экспериментов с крепкими напитками.

Антон аккуратно растягивал приобретенную микстуру и уже к обеду чувствовал себя значительно лучше. Похмеляться этой гадостью казалось делом недостойным, отвратительным, но здоровье было дороже. Так и пропадал день – у телевизора, с бутылкой в руке, с жареной яичницей на тарелке. Пока не закончились новые фильмы, пока в обойме не остался последний слабоалкогольный патрон.

Дождь иссяк, ветер стих. Антон вспомнил, что одно важное дело так и осталось не выполненным. Нужно было покормить собаку. Мама сварила целую кастрюлю каши с говяжьими обрезками, так что пришлось лишь извлечь кастрюлю из холодильника, отсыпать в черпак положенную порцию и залить горячей кипяченой водой. Спортивный костюм Антон так и не снимал с самого утра. Вновь облачившись в куртку, сменив домашние тапочки на уличные шлепанцы, Антон шагнул в зябкий вечер.

Собака была рада. Вернее – рад. Пес был рад. Огромный кобель северной породы, черно-белой масти. Аляскинский маламут Ерофей. Очень породистый, очень большой, очень страшный и очень добрый.

Ерофей прыгал вокруг юного хозяина с задором, неподобающим для таких мощи, размера и социального собачьего статуса. Вывалив исходящую паром собачью еду в миску из нержавейки, Антон собрался было вернуться в тепло натопленного дома. Но передумал.

Ветер давно уже разогнал не только туман, но и дождевые тучи. Мрачный фронт размытой полосой закрывал полнеба на Востоке, над морем. Другая же половина неба была чиста, промытый ливнем воздух был прозрачен и свеж, месяц постепенно обретал вечернюю яркость, а звезды вот-вот готовились приступить к вечному ночному служению. Антон положил черпак на крыльцо и закинул руки за спину.

Вообще-то, сегодня в планах были друзья. Еще со вчерашнего дня о сегодняшнем веселии, свободном от родительского внимания, было говорено-переговорено по телефону и в сетях. Компания собиралась заводная, и Антон даже переживал, что отец все-таки обнаружит недостачу на винных полках.

Но дождь изменил планы. Кто-то хриплым голосом сообщил, что простыл и приехать не сможет, кого-то не отпустили родители в такую погоду. Одни отказывались добираться на маршрутке за город, потому как старшее поколение отменило доставку на комфортных семейных авто; другим Антон сам написал, что беспечный разгул не состоится в виду отсутствия полномочного кворума. При этом Антон немного слукавил: ну, не мог он как хозяин принимать сегодня гостей – по состоянию здоровья. А если представить себе день завтрашний, с мытьем посуды и метением полов…

Нынче Антон стоял на крыльце, трепал меж ушей сытого пса и в который раз счастливо благодарил себя за благоразумие. Как здорово, что есть друзья, и как хорошо, что они сегодня не здесь. А вот первая звезда уже здесь, над головой. Антон неожиданно для самого себя и для пса Ерофея продекламировал:

Эти строки проявились в памяти так же, как месяц проявлялся теперь в вечернем небе.

– Откуда это? – спросил Антон вслух.

– Из новеллы Альфреда Бестера, – ответил пес.

– И что это за звездочка? – спросил Антон по инерции.

– Это не звездочка, – пояснил пес. – Это Венера. Вторая планета солнечной системы.

– Вторая планета, – согласился Антон. И наконец посмотрел на собаку. Посмотрел почти без удивления.

Антону было всего пятнадцать. Мир вокруг еще не обрел взрослых смыслов и лаконичной законченной сжатости. Для взрослого человека окружающее пространство – это высказанное вслух слово, наделенное грамматической формой и лексическим значением. Для Антона все, что приходило извне, представлялось ирландским рагу из нечетких замыслов и обрывков еще не оформившихся мыслей. Мир был тем самым ирландским рагу, которое готовили герои повести Джерома Клапки Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Будничные и праздничные события, слова и поступки знакомых и незнакомых людей падали в котел сознания, как ингредиенты этого неаппетитного блюда: неочищенные картофелины, капуста и горох, объедки из всевозможных корзин, полпирога со свининой и разбитые яйца, кусок холодной вареной грудинки и полбанки консервированной лососины.