Наталья Гурина-Корбова - Какое настроение, такая и жизнь

Вокруг уже собирались случайные прохожие, а во двор въезжала противно сигналя и мигая полицейская машина, следом машина скорой помощи.

"Вика,"– неслышно произнесла Ася… перехватило дыхание, всё тело как-то обмякло, но умом она всё ещё не осознала, что случилось непоправимое. Потом ничего не соображая, не понимая и не веря в увиденное, стремглав в чём была ринулась вниз по лестнице, даже не подумав вызвать лифт. Она летела не замечая перед собой ничего и никого: старушка на седьмом этаже испуганно прижалась с пакетом к стенке мусоропровода, мужчина с собакой на пятом удивлённо посторонился, собака залаяла вслед. Ей казалось, что всё существо её от кончиков волос до пяток как робот автоматически двигается с бешеной скоростью, но на самом деле движения её были как в замедленной съёмке и она скорее сползала вниз по лестнице, держась за перила одеревеневшими пальцами.

– Пропустите, я мать, это моя дочь, – совершенно чужим, подавленным голосом произнесла Ася. Полицейский смущённо пропустил её в круг снующих с носилками работников скорой помощи. Чуть поодаль стояли случайные прохожие и несколько лиц в полицейской форме оглядывали толпу вероятно пытаясь найти свидетелей и опросить их по горячим следам.

Вика лежала лицом в снег посередине огромного сугроба, её светлые в мелких кудряшках волосы покрывал снег и руки тоже были погружены в сугроб, ярко зелёная юбка распласталась по неровной поверхности вдавленного Викиным телом снежного месива и только ноги, худенькие и голые, торчали из под широченной и длинной юбки в разные стороны, рядом валялись разлетевшиеся тапочки с коричневыми пушистыми собачьими мордами на носках.

Ася стояла молча, невидящим взглядом смотрела на распростёртое тело дочери и боялась пошевельнуться, стояла как окаменевшее изваяние.

– Вы мать этой девушки? – вывел её из оцепенения негромкий мужской голос. Голос принадлежал невысокому крепкому мужчине средних лет и совершенно заурядной внешности, – Головин Роман Ильич, старший следователь, – представился он.

– Да, это моя дочь Вика… она… – Ася почувствовала дикую слабость и начала медленно сползать вниз и, если бы Головин не заметил этого и не подхватил её под руки, она упала бы.

– Подождите, подождите, она, ваша дочь… вроде жива, так врач сказал, успокойтесь, жива она!

– Жива, Вика жива? – при этих словах по Асиным щекам полились слёзы, – разве это возможно?… восьмой этаж? этого просто не может быть, вы врёте мне… специально врёте? – замотала Ася головой, она наконец почувствовала, что ей холодно, она стояла на морозе в лёгком ситцевом халатике с короткими рукавами. Головин заметил её дрожь и сняв с себя куртку накинул ей на плечи. Словно очнувшись, Ася рванулась к машине скорой помощи, пыталась найти врача. Вику переложили уже на носилки и медсестра подключив капельницу, накрыв казённым пледом, помогала перенести её к машине.

– Вика, Викуша, – Ася истерично пыталась докричатся до дочери, – девочка моя, солнышко моё, – она шла рядом с носилками и то кричала, то бормотала, то всхлипывала. Она ещё никак не верила в то, что сказал Головин.

– Да, не кричите вы так, она же ничего не слышит, она без сознания, вы что не видите? Вы кто? – к Асе подошла молодая женщина в синей форме работника скорой помощи, – успокойтесь, она вас всё равно не слышит.

– Я… я… я мать, мать. Это моя девочка – Как зовут девочку, фамилия какая?

– Вика, Виктория Павловская… – доктор! – повернувшись Ася обратилась к женщине, – это правда, что Вика жива? – задавая вопрос Ася боялась услышать отрицательный ответ, поэтому спросила очень тихо, почти шёпотом.

– Жива, жива, но только в очень тяжёлом состоянии. Конечно это чудо, что три дня шёл снег и уборочные машины навалили этот огромный сугроб и к счастью вывезти не успели! Да ещё её юбка, она такая большая и плотная, что сработала как парашют. В общем, пока сказать сложно, явно крови нет, а что внутри… Переломы-то обязательно, это чепуха, но, главное посмотрим, что с позвоночником.

Ася внимательно слушая доктора, не верила ещё до конца тому, что та говорила, но послушно кивала, внимая каждому её слову. Главное, что жива, жива, жива! Это же просто чудо!

В Скорой Ася держала тоненькую руку дочери, гладила и как одержимая твердила только одно: ничего, родная, всё будет хорошо, всё будет хорошо. Вику повезли в ближайшую клинику и сразу же определили в операционную. Ася осталась сидеть в коридоре- дальше её не пустили. Немного придя в себя Ася обнаружила, что на ней чья-то куртка и тут только вспомнила, что куртка эта того следователя Головина. Она даже не успела придумать, каким образом ему её вернуть, как увидела его приземистую фигуру направлявшуюся по коридору прямиком к ней.