Ирина Федоровская - Другая Анна

«И правильно делаешь, – написала ей Сима. – Оставайся в Киеве, я буду тебе письма писать.»

Немецкие войска быстро продвигались вглубь Украины, и уже в сентябре пал Киева, а вскоре и Золотоноша. Галя стала работать в полиции переводчицей, и после своего первого рабочего дня на новом месте принесла домой страшную новость: у нескольких тысяч евреев, которые не успели вовремя покинуть Золотоношу, нет никаких шансов остаться в живых. Когда она это рассказала, Симу охватил ужас.

– Не волнуйся, я тебя спасу, – пообещала Галя. – Но ты теперь не должна выходить из дому. Работая в полиции, начинаешь смотреть на людей другими глазами. Нет, я не хочу сказать, что все они – негодяи, но среди тех, кого я считала порядочными, оказались и такие, которые выдали полиции своих соседей-евреев.

С этого дня Сима стала затворницей в собственном доме. Это продолжалось почти год. Однажды она смотрела в окно и увидела, как к калитке подошёл румынский солдат и окликнул по-русски возившуюся на огороде Галю. Женщина положила на землю только что срезанную тыкву и подошла к нему.

– Я знаю, что тут живёт еврейка, – по-русски сказал румын.

– Глупость, – отрезала Галя. – Я украинка и живу здесь одна.

Сима в страхе отпрянул от окна. Он уже не слышала, о чём дальше шла речь, а только видела, что Галя вошла в дом и вернулась с бутылкой водки, которую отдала солдату. Когда незваный гость ушёл, она сказала Симе:

– Тебе больше нельзя здесь оставаться, но мир не без добрых людей и я знаю, где тебя спрятать.

Поздно вечером Галя отвела Симу к своей бывшей коллеге, учительнице биологии Александре Ивановне. Эта женщина жила недалеко от Петрушанских, её муж и сын были на фронте, одиночество нарушал лишь внук, который время от времени навещал бабушку. Перед его приходом Александра Ивановна прятала Симу в дальней комнате и закрывала на ключ. Но однажды она закрутилась и забыла это сделать. Мальчик забежал в комнату, где пряталась Сима и широко раскрыл глаза от удивления:

– Сима? Что ты тут делаешь?

– Это не Сима, а совсем другая девушка, – сказала внуку вошедшая след за ним в комнату Александра Ивановна. Лицо её выражало серьёзную озабоченность.

– Нет, это Сима, – настаивал на своём мальчик. – Она живёт тут недалеко, а её мама работает в аптеке.

Вечером пришла Галя. Она уже знала о случившемся.

– Нельзя тебе оставаться в Золотоноше, – сказала Галя Симе. – Поедешь в Германию. Принесла тебе новый паспорт. Теперь ты не Сима Петрушанская, а Жозефина Фесуненко, и тебе не шестнадцать, а восемнадцать лет, потому что в Германию несовершеннолетних не отправляют.

– А это не опасно для меня – ехать в Германию? – с тревогой спросила девушка.

– Опасно оставаться в Золотоноше, – заверила её Галя. – Поздно вечером должен прибыть поезд, везущий в Германию молодёжь из Миргородского района. Я посажу тебя в него, потому что там тебя никто не знает. В Германии, старайся не попадаться на глаза землякам – это тебе может стоить жизни.

Вечером Галя и Сима пришли на железнодорожную станцию. Ждать на безлюдном перроне пришлось недолго, вскоре паровозный гудок нарушил царившую там тишину, потом показался поезд. Постукивая колёсами, он подъехал к станции. Двери всех вагонов остановившегося поезда были закрыты, и вдруг одна из них отворилась.

– Нельзя терять ни минуты, беги туда скорее, пока дверь не захлопнулась, – сказала Галя Симе.

– Спасибо за всё, – растроганная девушка прослезилась и обняла свою спасительницу. – Мы увидимся позже.

– Ну конечно, – Галя поцеловала Симу на прощание. – Беги же скорее!

Как только Сима поднялась в вагон, дверь закрылась и поезд двинулся дальше. Она прошлась вдоль купе и обнаружила, что все места заняты. У сидевших там ребят и девушек были грустные лица, все они молчали. Сима вспомнила, как три года назад ездила со своими одноклассника на экскурсию в Киев. Тогда у всех было хорошее настроение и школьники целый день бегал по вагону туда-сюда, кричали, смеялись, пели. Это возмущало пожилых пассажиров, они злились, утверждая, что современная молодёжь совсем не та, что раньше, всё время делали школьникам замечания, на которые те не обращали никакого внимания. Подростки были счастливы, что хоть на короткое время получили свободу от родительской опеки, и бурно выражали свою радость.

Теперь же поезд вёз молодых людей в неизвестность, они были оторваны от своих семей против собственной воли и не ждали от будущего ничего хорошего. Грусть, в отличие от радости, всегда молчалива. Молчала и Сима. До тех пор, пока из последнего купе не вышла высокая плотная девушка с толстой русой косой до пояса. Густые чёрные брови придавали её лицу несколько суровое выражение. Незнакомка подошла Симе и спросила: