На серовато-зеленой, в солнечных бликах поверхности воды расплывалось мутное пятно. Алик посмотрел на него и тоже нырнул под воду. Вынырнули они с Иркой одновременно. На Иркиных черных кудрях еще была видна красноватая глина. Она снова нырнула, еще больше замутив воду. Высокие красно-бурые глинистые берега поднимались за песчаным пляжем. Если этой глиной помыть голову в море, волосы становятся мягкими-мягкими, несмотря на жесткость морской воды. Впрочем, вода в Азовском море казалась Алику не горькой, как в Черном, а приятно-соленой, значит, не такая уж она и жесткая.
– Das Meer ist blau, – донесся размеренный женский голос.
– Das Meer ist blau, – старательно повторил детский голос, а второй, совсем малышовый, догонял не в такт.
– Das Zimmer ist weiss, – снова сказал женский голос.
– Das Zimmer ist weiss 2 2 Море синее. Комната белая (нем.).
, – повторили дети.
Это – шкеты: пятилетняя Ася, дочка тети Люси, и трехлетний Коля, двоюродный брат Ирки и Алика. Тетя Люся лежит на подстилке под тентом – белой простыней, привязанной по углам к четырем палкам, вбитым в песок, Ася сидит рядом с ней, а Коля одновременно с уроком немецкого копает песок и насыпает его в ведерко.
Ирка и Алик плывут к чистой воде и снова ныряют, пытаясь поймать друг друга за ноги, фыркая, выныривают и бегут к берегу. Алик с размаху валится на песок рядом с бабушкиным тентом, натянутым по соседству с теть Люсиным, Ирка становится спиной к солнцу, чтобы обсохнуть. Алик берет в пригоршню песок и бросает в Ирку.
– Прекрати, осел! – кричит Ирка и начинает отряхиваться.
– Фрукту возьмите, – говорит бабушка, придвигая к себе сумку.
– А где Ирина? – спрашивает Алик.
– Сейчас придет.
Алик приподнимается на локтях и смотрит вдоль пляжа. Море кажется синим только вдали, а вблизи отдает желтизной. А вот и Ирина, идет, ступая по воде вдоль берега, и все оглядываются на нее. Боже, до чего она хороша! У бабушки с дедушкой три дочери, одна краше другой, как говорят в русских сказках. Был у них сосед-узбек, так он говорил: «Вот жили бы вы в Узбекистане, такой бы калым за дочек своих получили! Богато бы жили». Старшая, Иркина мама тетя Женя, брюнетка с карими глазами, Ирка на нее похожа. Алик – сын средней сестры Нюты, он на год моложе своей двоюродной сестры. У его мамы каштановые волосы и серые глаза. Когда Алик был маленький, он считал, что его мама самая красивая на свете. А теперь он считает, что самая красивая в мире женщина – это тетя Ира, младшая из сестер. Ирка и Алик называют ее по имени, потому что когда они были маленькие, она была еще школьницей, а вовсе не тетей. Это в честь нее, любимой младшей сестренки, тетя Женя назвала Ирку. У Ирины золотые волосы и голубые глаза, загорелая кожа, она высокая и худая, но бедра не узкие, грудь не маленькая. Тогда красивые женщины не выглядели, как манекены в витринах или плоскoтелые девушки с подиума с толстогубыми безликими лицами. На голове Ирины шляпа с яркой лентой. Она никогда не ленилась обрамлять свою красоту. Все было неслучайно: и ромашковый отвар, которым она полоскала свои светлые волосы, и цвет и фасон каждого платья, сарафана, даже домашнего халатика. «Ирина всегда в лучшем виде», – одобрительно говорила бабушка. Ирина врач, она живет в Ленинграде, тетя Женя с дядей Костей и Иркой в Москве, а Алик с мамой живут с бабушкой и дедушкой в Мелитополе. Летом, когда из Москвы приезжает Ирка, бабушка с ней и Аликом ездит на море.
Они снимали белую комнату в мазанке с земляным полом, холодившим босые ноги. По двору бегали цыплята и куры, клевавшие зерна и мелкие камешки, которые бабушка находила у них в желудке, когда разделывала их. У рыбаков на пляже покупали губастые бычки, а у хозяйки круглый черный хлеб, который она пекла два раза в неделю, и свежее масло – плоский желтый овал между двумя капустными листьями. За ним нужно было спускаться в таинственно-прохладный погреб. За двором – большой огород, где они могли сами, сказав хозяйке, сорвать кабачок, помидоры или огурцы, а позднее и свернуть голову то одному, то другому подсолнуху, которые все лето подставляли солнцу свои круглые плоские лица и к августу загорали до черноты. Вдоль края огорода – заросли паслёна с черными пресными ягодами, где Ирка с Аликом любили играть, прячась друг от друга.
На пляже они помогали бабушке камнем вбивать в песок четыре палки, на которые натягивалась простыня. В первые дни бабушка время от времени загоняла их в тень, и они лежали, толкаясь и мешая друг другу читать. Алик передразнивал московский выговор Ирки, она смеялась над его украинским «г». «Дуже погано», – говорила она, произнося «г» как «х», или вдруг неожиданно вскрикивала у него над ухом «геть, хлопец!», и они безудержно хохотали. А потом они купались, пока один из них не начинал стучать зубами от холода. Тогда они бежали греться на горячем песке.
Читать дальше