Мария Давыденко - Дай мне шанс всё испортить

– Осиного? – удивился Тёпа, когда он ему напомнил об их любимой детской игре, – Звучит так, словно на асфальте вырастали осины.

– Я помню, ты всегда путался и говорил осиновая талия и осиный кол.

– Но у ос тоже может быть кол, а у осины вполне себе талия.

– Резонно. Осы с кольями. Звучит как ужастик.

– Нет, вот ты писал в местную газету статью про команду гребцов, и назвал её «Гребущие в затоне», вот это звучит как ужастик.

Минут пять они повторяли фразу «Гребущие в затоне» и заливались от хохота. Платон вспомнил, что любил наблюдать за тренировками байдарочников в затоне. И он подумал о том, что они с Тёпой вместо тем для разговора воссоздают картины их прошлого. «Как странно, когда встречаешь людей, которых знал в детстве, первым делом говоришь о прошлом, а настоящее затрагиваешь лишь вскользь. Будто просто необходимо припомнить всё, чем мы занимались до того, как борода начала расти. А потом, перебрав все общие воспоминания, такие раз и понимаете, что больше вам и поговорить не о чем. Кто дружит с теми, с кем учился в школе?! Это прошлый век. Сейчас есть друзья по спортзалу, друзья по разным барам, друзья по разным соцсетям, друзья-собачники, друзья по супермаркету, друзья-соседи, друзья-коллеги, друзья по занятиям оригами, друзья-попутчики, а вот те друзья, с кем играл в детстве – это что-то вымирающее», – думал Платон, нажимая кнопки на пульте. Джинн из волшебной лампы успешно прошёл первый уровень.

Когда незваный гость ушёл, Платон включил гигантский монитор и нажал на значок приложения «Имитация». Монотонный голос с акцентом робота произнёс:

– Здравствуй, Платон! Чьи сообщения ты сегодня хочешь прослушать?

– Тимур Зулфугаров.

– Чью личность ты выберешь?

– Тимур Зулфугаров.

– Какое место ты выберешь?

– Квартира Тимура Зулфугарова. Японская стенка.

На экране поэтапно начало появляться мужское лицо. Большие губы, массивный нос, карие раскосые глаза, широкие скулы, родинка на правой щеке. Это лицо представляло собой удивительную смесь армянской и казахской национальностей. Парень сидел на плетенном диване на фоне японской стенки. Его руки были открыты, можно было разглядеть татуировки: змеи переплетались с хвостом дракона. Парень был худощавый и совсем неспортивный. Возникало ощущение, что его может сдуть при сильном порыве ветра. Он улыбнулся, слегка пошевелив уголками губ.

– Когда-то мне казалось, что всё, что я делаю, значительно. Я считал себя чуть ли не центром Вселенной. Так, наверное, все о себе думают, когда молоды. А потом я понял, что никому не нужен, кроме себя. Всем от меня нужна только выгода. Деньги, популярность, успех, желание приобщиться к этому успеху. Все хотели видеть устойчивый образ меня – образ, к которому они привыкли. Им было плевать на то, что творится внутри меня, им был нужен я, у которого всё хорошо, который не раздражает, который не пьёт, не потребляет, или который пьёт и потребляет, когда им тоже нужно повеселиться. Им была нужна только картинка меня, а не я сам. Я сам становился какой-то имитацией себя. Потому что настоящий я никого не интересовал. Настоящий я постоянно рефлексировал, был недоволен, пытался найти смысл хоть в чём-то, пытался создать хоть что-то великое, пытался стать кем-то значительным. Что скрывать, я сам себе не нравился, чтобы заинтересовать других. Да и зачем?! Мы всё равно исчезаем. Создать нечто на века, а веков в запасе больше ведь нет. Раньше люди беззаботно относились к собственной смерти, потому что знали: их дети будут жить так же из года в год. А теперь мы не уверены ни в чём. Даже в том, что люди будут через пятьдесят или сто лет. Мы словно пытаемся ходить по воде, не веря в то, что на это способны.

– Тимур, ты меня понимаешь.

– Надеюсь, братиш, тебе удастся сымитировать лучшую жизнь. Потому что у меня ничего не получилось.

Парень на экране коснулся указательным пальцем виска и резко направил его на Платона. Платон сделал то же самое. Когда-то это было их секретным движением, оно означало «ну, ты всё понимаешь, друг». Также оно в зависимости контекста означало «пока», «находящийся рядом с нами – идиот какой-то», «я тебя обожаю», «да иди ты», «круто», «стоит сходить в тир».

Когда он увидел субмарину Артёма, подумал о том, что давно забыл, как выглядит бедность, и вот удалось вспомнить. «Как они могут тут жить? Он же вроде талантливый, что-то умеет, не урод, у него, наверное, есть какие-то амбиции, а это похоже на хлев. Ржавая посудина. И вроде его это даже не напрягает. И почему его всегда всё устраивает?! Вот я всё время недоволен! Мне всегда нужно больше и больше, лучше и лучше. Меня прям разъедает изнутри от собственного несовершенства и несовершенства своей жизни. А он выглядит так, будто стал королём мира».