Ольга Васильева - Это – Вам!

И розами пылал закат —
А может быть, огнем.
И был ты снова виноват.
А может, это гном…
Он торопился опоздать
И много долгих лет
Бежал – и все-таки, опять
В чужой попал сюжет,
Где все чужие имена —
И яблоки в саду.
Где ходит пьяная луна
По темному пруду.
Где нелюбовь – и непечаль.
Неосень. Невесна.
Где так легко сказать: «Прощай..»
И разминуться нам
С тобою было нелегко.
Нелепо, может быть.
А гном… Что гном, когда огнем
Горит закат! Он – был.

Под стиснутыми веками
Мой мир хмельно дрожит.
Винить же больше некого,
А надо просто – жить.
И выживать, и кланяться,
И счастью вопреки
Идти, как на заклание,
Ходили ходоки.
Идти своей дорогою,
Недлинной, непрямой.
И мыслями нестрогими
Делиться. И немой
Поможет говорящему,
И зрячему – слепой.
Достанется по хрящику —
Облегчить перепой.

Лилипуты бегут, лилипуты
По стене одинокой луны.
Пусть бы слово сказали мне путное,
Как им видится со стороны:
Чтоб береза – до неба, до сердца.
Чтобы плавали рыбы в пруду,
Как по морю, посыпанном перцем.
В старом, темном, притихшем саду.
Чтоб гнездо на тонюсенькой ветке
Было, как на века, навсегда.
Чтобы в крашеной синей беседке
Вы не пили портвейн и Агдам.
Чтоб стекло отраженьем не стало
Для живых и рассеянных птиц.
И чтоб Вы поглядели устало
Улыбнувшись из темных ресниц.

Луч на окне – ничей,
Он от луны пришел
Блеск восковых свечей
Был, как индийский шелк.
В комнате стал – музей
А экспонатом – ты.
Сложностей образец
Между вещей простых.
Просто – судьба. Зима.
Синий лежит снежок.
Кто-то его сжимал,
Чтоб на руке – ожог.
Чтобы не грех – грешок.
Всуе чтоб – не всерьез.
На голове – мешок,
Чтобы не видно слез.

Это образ попугая
На побеленной стене.
Он пугает и пугает,
Что зимой растает снег,
Расцветут в саду тюльпаны
Рядом с зданием тюрьмы.
И железными зубами
Щелкнут двери, чтоб без паник
И ненужной кутерьмы
Спрятать то, что невозможно.
Осторожно, осторожно
Мы крадемся вдоль стены,
Поглядеть со стороны
На испуганные тени,
На ветвей ночных сплетенье,
Где чудовище души
Срочно скрыться поспешит.

Зажгите звезду, погасите окно,
В душе, как на улице, стало темно.
И пусто – закрыта душа на учет.
Проверить бы надо, а может течет,
А может, горит. А быть может – там вор
Прокрался и все подчистую упер.
И нищей останется эта душа.
В ней нет ничего – ни огня, ни гроша.
Там только следы от чужих сапогов.
Ну, или сапог. И на следущий год
Мы тапочки купим – в душе не топтать!
И прочь уберется тоска, суета.
Там будет светло и торжественно. Пусть.
Вот только я больше туда не вернусь.

Сантименты нас нынче не тронут:
Мы с тобою воюем с судьбою.
Происходит и в нашей Вероне
Что-то. Что добывается с боем.
Добывается кровью, слезами.
И бесслезными злыми ночами
Ты собою – как будто бы, занят
И на письма мне не отвечаешь.
Мы слепили свои расстоянья
Из разлуки. Из разности вычли
Опыт жизни. А память буянит —
Надоевшая старая притча
Нам запомнилась. Больно. И ранит
Шпагой ржавою. Снова и снова.
И стакана немытые грани
Ядом вермут окрасят. До крови.

Сегодня день такой, как будто
Сгорели все преграды – напрочь.
И слово стало делом трудным.
И обо мне ты вспомнил – на ночь…
В туманной заводи аллеи
Потонет завтрашнее утро.
И я совсем не пожалею,
Что снова неслучилось чудо
Сегодня. Что разбилась чашка.
И луч разбился на ладони.
И тоже, верно, неслучайно
Он солнцем был сейчас обронен.
Сегодня день такой. Как праздник.
И синий взгляд бросает утро.
И жизнь сегодня все исправит.
И будем жить светло и мудро…

Ни к селу, ни к городу сложилось.
И умножилось. Огромным стало.
Непонятно, как мы раньше жили
Друг без друга, месяцы листая.
Уходила осень, одиноко,
По дорожкам сереньким шагая.
И береза истекала соком
По весне – все без тебя. Другая
Улыбалась рядом, просыпаясь
Под одним и тем же одеялом.
И кому-то руку подавала
Я, сходя с не твоего трамвая.
А сейчас случайно все сложилось.
И умножилось. Огромным стало.
Как же мы с тобою раньше жили
Друг без друга – как же мы устали…