Михаил Земсков - Когда «Мерло» теряет вкус

Я поднялся на второй этаж и уже собирался было позвонить в дверь маминой квартиры, но вдруг услышал доносящуюся оттуда музыку, смех, громкие веселые разговоры. Я замер в недоумении, и палец мой завис в пяти сантиметрах от звонка. «Сильно заболела». Уже выздоровела или веселится кто-то другой? Я резко и нервно надавил на кнопку звонка.

Дверь открыла мама. Нетрезвая, веселая, с накрашенными губами и подведенными тушью глазами:

– Егорушка, сынок! Откуда? – она бросилась мне на шею, и мы крепко обнялись. – Глазам не верю! Звонок – думаю, кто бы это мог быть? Вроде все уже здесь, больше никого не жду. А тут – мой Егорушка!

– Мам, а как же телеграмма?

Мы продолжаем обниматься, и мама не слышит:

– Проходи скорее, что же мы на пороге все… У меня как раз гости сегодня.

Мне тепло и хорошо, я пьянею от маминых объятий, от запаха дома, от вида знакомых стен и мебели, но внутри острый холодок: «А телеграмма?»

Все повторяя: «Это Егорушка, мой Егорушка неожиданно приехал», мама провела меня в прихожую, где нас встретили две маминых подруги и невысокого роста мужчина с широкой улыбкой и хитроватыми глазами. Он энергично протянул мне руку:

– Ну здравствуй. Рад, очень рад познакомиться. Вот ты какой, оказывается…

Я пожал его потную ладошку:

– Здравствуйте.

– Это Евгений Иванович, о котором я тебе писала, – мама положила руку на плечо мужчины.

Да, конечно… Мамин «друг» и ухажер.

– Пойдем скорее за стол. Ты, наверное, голодный с дороги. Иди мой руки. Или, может, в душ хочешь?

– Мам, на минутку… – я увожу ее на кухню. – Ты же телеграмму мне прислала, что болеешь?

– Телеграмму? – пришло время удивиться маме. – Какую телеграмму? Зачем?

– О своей болезни.

– Мой гастрит, что ли? Так сейчас ничего, нормально. Телеграмма? Я ничего не посылала. Может, ошибка какая-нибудь? Ну ладно, это сейчас неважно. Главное, что ты приехал. Мой руки, и пойдем скорее за стол.

Жюльен, холодец, маринованные огурчики, карбонат, колбаска, сырное ассорти, оливье, сельдь под шубой, греческий салат. Все это так… Ерунда… Только разминка, чтобы «нагулять аппетит» перед основным блюдом – отбивными в сметанном соусе с картошкой. Мама любит готовить, и готовит необыкновенно вкусно. Ко всему этому великолепию я налил себе холодной водки. Широко улыбаясь, Евгений Иванович протянул мне навстречу свою стопку.

Гостей было семь человек. Две подруги с маминой старой работы, которых я хорошо знал: Жанна Абулхаировна и Сауле Нурболатовна. Евгений Иванович. Соседка Ирина Владимировна. Еще двух мужчин и одну женщину я не знал. По их разговорам я понял, что это мамины коллеги по новой работе.

Полтора года назад мама ушла с государственной службы и устроилась в частную фирму. Более того, в фирму иностранную – в представительство американской фармацевтической компании. На невысокую должность – офис-менеджера, но зарплата ее, по сравнению с прежним местом работы в мэрии, выросла более чем в три раза. Кроме того, на госслужбе ей, как русской, работать становилось все труднее. Беспокоили постоянные слухи о переводе делопроизводства на казахский язык (маме, кроме освоенного еще в студенчестве английского, языки давались с трудом). К тому же в последнее время начальство все активнее проталкивало на все – и важные, и неважные – должности своих многочисленных родственников, и из Алма-Аты, и из провинции. Мама решила не ждать, когда ее начнут подсиживать или намекать на предпенсионный возраст, напоминая о необходимости давать дорогу молодым… Перейдя же на новую работу, она только выиграла.

– Еще оливье? – ухаживала за мной Жанна Абулхаировна. – Так вырос – я бы тебя и не узнала. Мужчина уже, не мальчик.

– Нет, спасибо. Объелся уже с непривычки.

– В Москве-то так не кормят… – рассмеялась она. – А мои ведь тоже все разъехались. Дамир в Астану уехал работать. Асия в Америке учится по болашаковской программе 1 1 Казахстанская государственная программа, по которой выделяются кредиты для получения высшего образования за рубежом. . Только Ербол в Алма-Ате остался, слава Богу. Ты ведь Ербола помнишь?

Странным он был мальчиком. Очень любил на воду смотреть.

– Конечно. Хорошо его помню.

– Ну ладно, ты кушай, а я пойду потанцую, – Жанна Абулхаировна не смогла устоять, услышав мелодии итальянской эстрады восьмидесятых годов. На небольшом свободном пространстве комнаты уже танцевали мама с Евгением Ивановичем и мамины новые коллеги.