Розалия Степанчук - Под чёрным крылом войны

Не на Урал и не в холодный март можно было бы ехать детям в таких теплушках, но выбора не было. Многие дети приехали в Свердловск совсем больными, от холода, голода и усталости, с разными простудными заболеваниями. Некоторые, очень ослабленные дети не пережили этого скорбного пути, но, выбирая между жизнью и смертью целого поколения, приходилось идти на вынужденные жертвы.

Когда разместились на полу, детям выдали по маленькому кусочку хлеба и стакан жидкого чая. Элик, получив свой хлеб, начал помаленьку отщипывать кусочки, и тщательно их пережёвывать, запивая чаем. Так учила его мама, когда была жива. Борька, глядя на него, тоже, сдерживая себя, растягивал удовольствие, пытаясь обмануть свой желудок, который недовольно урчал.

Витюшке было всего 12 лет, он очень хотел есть, и не умел ещё себя сдерживать, поэтому мальчишка запихал в рот весь свой кусочек, и, не успев его как следует прожевать, нечаянно проглотил, чуть не подавившись. Он, сидя на полу вагона, подтянул ноги, наклонил голову и заплакал, его желудок свело спазмом от такого питания. Мальчику стало легче, когда он выпил свой чай. Саша съел свой кусочек машинально, не почувствовав ни вкуса, ни сытости.

Никто из детей в вагоне не попросил ещё хлеба – все знали, что добавки не будет. Потом четверо друзей придвинулись в угол, и, привалившись друг к другу, уснули под мерный стук колёс.

Утро не принесло ничего хорошего. Поезд неожиданно резко остановился. Дверь вагона открылась, впустив холодный воздух, и грубый мужской голос прокричал:

– Все быстро из вагона, авианалёт, бегите в посадки вдоль дороги! – Дети, ещё сонные, худо-бедно согревшиеся, вяло зашевелились. Взрослые подгоняли их:

– Быстро, быстро, дети! Самолёты сейчас будут стрелять по вагонам, тащите тех, кто не проснулся к выходу. Затаитесь под деревьями.

Элик с Борькой подхватили Сашу, и, подталкивая к выходу Витьку, вывалились из вагона. Самолёт уже заходил со стороны паровоза и резко снижался для атаки. Ребятишки бросились в посадки, и вскоре услышали: та-та-та-та! Это крупнокалиберный пулемёт расстреливал вагоны. Самолёт разворачивался для атаки трижды, потом улетел. Ни травы, ни листьев на деревьях, ещё не было. Ребятишки, не обращая внимания на самолёт, и мальчики, и девочки, присели по нужде, ведь туалета в вагоне не было. Обычные человеческие чувства притупились.

Когда вернулись в вагон, обнаружили, что крыша прострочена дырками, как швейной машинкой. Теперь дуло и оттуда, особенно ночью. В соседних вагонах были жертвы – не всех малышей успели вынести.

До первого эвакопункта ехали двое суток. Там, специальная команда, увезла погибших в дороге детей и взрослых для захоронения.

Остальных покормили горячим супом без мяса, зато с капустой, картошкой и капелькой растительного масла. Детей предупредили:

– Ребята, кушайте помаленьку, хорошо пережёвывайте пищу, а то заболит живот и будет понос, а туалета в вагоне нет. – Но голодные и измученные детишки не прислушивались к этим советам, и торопливо выхлёбывали этот суп, прямо через край мисочки, не прикасаясь к ложке. Суп исчез быстрее, чем хотелось, и ничего другого не предвиделось. Надо было освобождать место для других страждущих, стоящих в очереди за супом.

Когда детей построили и повели в туалет, они увидели, как по «железке», протащили искорёженный паровоз, пострадавший где-то в пути во время бомбёжки.

Целую неделю, добирался эшелон с детьми до Свердловска, часто и надолго останавливаясь, и пропуская военные грузы. И всё это время, дети сидели на полу, не снимая верхней одежды, не умываясь и не причёсываясь, а ведь в вагоне были и девочки.

Но вот, наконец, эшелон прибыл в Свердловск. Его поставили на запасной путь. К вокзалу пришлось тащиться пешком, хорошо, что налегке. Только за самыми маленькими пришла машина.

Дети с ленинградского эшелона выделялись в толпе. Это были бледные дистрофики с потухшим взглядом, безучастные ко всему, что их окружало. Детей снова покормили супом.

Оказалось, что эшелонов с эвакуированными скопилось не меньше десяти. На станции стояли шум, гам и неразбериха. Все что-то кричали, доказывали, спорили, толкались, куда-то спешили. Одна толпа вклинивалась в другую, разрезая её, как волнорез. Сопровождающие охрипли от крика, призывая своих подопечных детей. Нина Ивановна с напарницей вела детей в здание вокзала, там им должны были сообщить место окончательного пребывания. И никто в том момент не мог знать, что никто из четверых друзей жить в детдоме больше не будет.