Илья Штемлер - Американский экспресс (по мотивам повести-документа «Breakfast зимой в пять утра»)

– А мы с ним старые друзья, еще со школы, – ужом проник в мои мысли Николай. – Только в его семье я чувствовал себя в безопасности. Отец мой – алкаш, ханыга, лупил меня смертным боем…

Вест-Сайд-Хайвей подманивал наш автомобиль чередой зеленых кружков светофоров. Казалось, мы вот-вот ткнемся в опасный красный сигнал, но в последний момент вспыхивал зеленый. Никто нас не обгонял. И мы никого не обгоняли. Пример классического конформизма. При такой удаче мы должны скоро добраться до Голланд-туннеля, что под Гудзоном соединял Манхэттен со штатом Нью-Джерси. Именно туда я и спешил от своего колючего соседа…

– Знаете, Николай, ваше откровение ставит меня в тупик. Но есть три выхода из положения, – произнес я. – Первый – дать вам в ухо и выйти из вашего катафалка. Второй вариант – просто выйти, без дать в ухо. И третий вариант – представить все сказанное вами как неуклюжую шутку…

Николай коротко и хрипло хохотнул.

– Мне лично по душе третий вариант, – произнес он с удовольствием. – Первые два не очень удобны – отсюда сложно выбраться, только что на такси… Нет, лучше всего третий вариант. К тому же я решил все-таки принять вашу книгу об Израиле…

– Кстати, – раздраженно прервал я, – вы в Америке наверняка по израильской визе…

– А вот и нет, – отрезал Николай. – Это долгая история… Я плавал механиком на сухогрузе. А мой дружок работал в отделе кадров порта. Он предупредил меня, что пришла на меня «телега». Кто-то стукнул, что я вожу из загранки недозволенное барахло, а главное, плохие книжки. Все произошло за пару часов до отплытия, заменить меня было некем, и капитан взял ответственность на себя: мол, вернемся из рейса, тогда и разбирайтесь. Но на берег меня не выпускал, находил повод. Когда ты под колпаком, это чувствуется, что-то внутри смещается, тяжелеет, трудно объяснить… Мы стояли на рейде в Роттердаме. Я надел жилет, прихватил документы и прыгнул в воду. А потом началась канитель: дознания, тяжба, политическое убежище… Словом, оказался в Штатах. Женился здесь, развелся. Играл в кабаках на гитаре. Пристроился в синагогу, инженером…

– Что?! – прервал я в изумлении.

– Инженером. Отоплением ведал и текущим ремонтом. Насмотрелся я там на вашего брата, если честно.

– Как же так, в синагогу… – не снимал я подозрений.

– Сказал, что еврей. Из России. Известное дело – из России, значит, не обрезан и языка не знает. Сошло… Но тут жена моя, курва, подножку подставила, донесла, что не еврей я вовсе. Зла была на меня, что пить я стал… Она тоже пригубить любила. Только свое пила, пасхальное, «Манишевич». Сироп, а не вино. От этого «Манишевича» меня воротило… Словом, бросила меня, со своим сошлась. Еврейцы всегда к своим тянутся, всем известно…

Бетонный чулок Голланд-туннеля процеживал сквозь себя автомобильное стадо. В два ряда. С выходом в другом штате. Теперь главное – не прозевать развилку. Дорога, что справа, выведет на Торнпайк, бесконечный хайвей: въедешь и, считай, пропал, придется гнать до ближайшей развилки не одну милю. Нам же надо взять левее, на Кеннеди-бульвар…

– Знаю, знаю. В тех местах жил дружок мой, бывший москвич. Интереснейший был господин. Тоже писатель. О Столыпине книгу сочинил. И кстати, в архивах работал, Солженицыну материал надыбывал. Частенько в Вермонт ездил, отвозил. Жаль, умер. От рака. Курил по-страшному…

– Серебренников, что ли? Саша? – проговорил я. – Так мы с ним на одном этаже обитали, на пятнадцатом.

– Ну?! – удивился Николай. – Так я знаю тот дом…

С той встречи прошло достаточно много времени. И вдруг звонок из какого-то городишка Стокгольма, затерянного на севере штата Нью-Джерси, с приглашением погостить. Вот я и отправился через Кинеллон…

– Человеку, которого не носило в океанских штормах, невозможно представить степень мужества Капитана Великих морей, – проговорил Николай.

– Полагаю, что и в этих местах необходимо мужество.

По обе стороны от пустынного шоссе тянулся приятный для глаз, но совершенно дикий, необжитой пейзаж. Изредка к обочине шоссе подбегали какие-то дорожные знаки, чтобы через мгновение вновь скрыться, точно вспугнутые случайным автомобилем. На мой вопрос, долго ли Николай искал этот Стокгольм, тот ответил, что весьма долго. Правда, есть и другая дорога, более американская, но ему нравится ездить здесь… За время, что мы не виделись, Николай ничуть не изменился. Даже костюм на нем был прежний – мятый, старомодный, какой-то советский…