Елена Клементьева - Только двое. Проза

Она никогда ничего не имела против религии, она всегда была за здравый смысл и развитие. Но она давно уже не видела вокруг здравого смысла, а о развитии можно было только мечтать. Когда-нибудь люди поймут, они дорастут и поймут, что так жить нельзя, что это тупик, деградация и смерть. Закрыться в сарае и доить корову, не давая ей корма – это очень глупо. Сначала сдохнет корова, а потом тот, кто её доит. Или корова вырвется на свободу из сарая, причинив своему мучителю дискомфорт, возможно с летальным исходом. Так всегда: либо ты, либо тебя.

– О чём ты думаешь? – спросил он.

– Так, ни о чём, глупости в голову лезут.

– Надо возвращаться в гостиницу, собираться. Ты поспи, а я соберу вещи.

– А что я буду делать ночью, если сейчас высплюсь?

Он хитро прищурился:

– Ночью и посмотрим.

За три часа до поезда в номер постучали. Это была администратор. Увидев чемоданы возле двери, она пропищала:

– Вы уже собрались? У вас СВ, – а потом добавила, – других мест не оказалось, – и исчезла.

– Ну и как я могу доверить тебя вот этому? – спросил он.

– Просто она слишком молода.

– Ты всегда всех оправдываешь. Этот ведёт себя так, потому что…, а этот – потому что…

– А как надо?

– Я знаю только, что свинья ведёт себя как свинья, потому что она свинья по рождению. Без всяких «потому что». Даже если она закончила Гарвард и имеет учёную степень.

– Перестань. Причём тут свиньи, мы же о людях говорим.

– С людьми также. Ты слишком наивна и доверчива.

– Поэтому ты со мной.

– У меня нет другого выхода. Я не могу оставить тебя одну – пропадёшь.

– А ты меня найдёшь.

– Я тебя не потеряю. Буду всегда рядом и буду везде водить тебя за ручку.

Через три часа они сидели в вагоне СВ. Поезд должен был вот-вот тронуться. Она листала томик стихов Блока, а в чемодане лежали сказки Салтыкова-Щедрина. Она, сама не зная зачем, на днях попросила купить ей сказки Салтыкова-Щедрина, он удивился, но купил. Он ничего не читал: смотрел в окно, хотя было уже темно и ничего не было видно, кроме собственного отражения и чистил мандарины. Поезд тронулся.

– Ну, тронулись, – сказал он.

Она засмеялась.

Утром был следующий город, и всё повторилось вновь. Она подумала, что ещё месяц, и она будет свободна, она будет дома. Зачем было соглашаться на это трёхмесячное турне по необъятной родине? Родина действительно была необъятной. Они колесили уже два месяца, но родина не заканчивалась, а всё продолжалась и продолжалась, длилась чередой-вереницей железнодорожных вокзалов, гостиниц, ДК, как жемчужное ожерелье на нитке. Ниткой были железнодорожные пути, а жемчужинами города. Люди были добрыми, приветливыми без столичного снобизма и приторности, и ей это нравилось. Они были настоящими, живыми, находчивыми.

– Когда вернёмся домой, давай заведём кота или кошку, если хочешь, – сказала она ему.

– Давай. Только тогда мы не сможем никуда уехать или придётся таскать её с собой, а это дополнительные хлопоты.

– Я не хочу больше никуда ехать. Мне кажется, что я уже видела всё. Ничего нового я уже не увижу.

– Если так, то конечно. Можно завести ещё мышку, птичку и рыбку.

– Ой, нет, только не рыбку!

– Почему?! Она будет смотреть на тебя сквозь стекло аквариума выпученными глазами и открывать рот, вот так, – он скорчил гримасу, изображающую рыбу.

– Так смотрит директор на главного бухгалтера, когда тот говорит ему какую сумму налогов нужно перечислить в бюджет, – ответила она. Он засмеялся.

Выступления всегда заканчивались общением со зрителями. Она отвечала на вопросы. Длилось это по-разному: иногда вопросов было мало и можно было уложиться в десять-двадцать минут; но иногда такое общение растягивалось на полтора-два часа. Она сама до конца не понимала: нравится ли ей это или нет. Иногда думала о том, что стоит прекратить отвечать на записки из зала, но формат творческого вечера подразумевает также и такое общение со зрителем. Хотя строгого регламента выступления у неё не было. Юридически это не фиксировалось, и получалось, что это только её выбор. Конечно, отвечать в 100500 раз на одни и те же вопросы очень тяжело и начинаешь чувствовать себя роботом. В этой ситуации она иногда думала о работе учителя в школе. Как они не устают из года в год повторять одно и тоже? Это же с ума сойти можно! Рассказывать одно и тоже годы напролёт – это невозможно, невыносимо! Наверное, она просто чего-то не понимает. Хорошо, если так. Но на её вечерах иногда попадались оригинальные вопросы, и она радовалась им, как ребёнок, и начинала с энтузиазмом отвечать на такой вопрос, рассуждать, рассказывать и порой её уносило не в ту сторону. Сегодня на вечере ей задали именно такой вопрос.

Читать дальше