Ксения Кошелева - Жилец. Рассказы

– Я проветриться, – сообщила она Тобиашу, пившему в кухне кефир со своими газетами. Он вытер молочные усы и указал пальцем на одну, лежавшую перед ним.

– В прогнозе заморозки и ледяной дождь.

– Я возьму зонтик, – ответила, не подумав, Ева, и Тобиаш рассмеялся. Ева посмотрела на него, на капли кефира на его щеках и тоже засмеялась – кажется, впервые за последние дни.

На лестнице она столкнулась с пани Влашувой, нёсшую неощипанную курицу.

– Проснулась у них совесть! – заявила она, указывая на горящую на лестнице лампочку, и зло тряхнула курицей. – Проснулась.

– Это жилец мой починил, – не без гордости сказала Ева, и пани Влашува часто заморгала.

– Жилец? – протянула она. – А как он попал к щиткам-то? Там же на замок закрыто. А ключ у меня.

Об этом Ева не подумала.

– Там не в щитках дело было, – сказала она глухо и спустилась на пару ступеней вниз, но пани Влашува преградила ей путь, угрожающе выставив вперёд курицу.

– А в чём же тогда?

– Я в этом не разбираюсь, – честно призналась Ева и отвела руку соседки в сторону. – Пропустите… Пожалуйста.

– Ева, это ведь не игрушки, – свистящим шёпотом произнесла пани Влашува. – Будь аккуратней. А если он квартиру обнесёт? Или…

– Или? – переспросила Ева, сверкнув глазами. Пани Влашува раздула ноздри.

– Я беспокоюсь за тебя, Ева. Ты совсем одна.

Ева посмотрела на курицу, безвольно висевшую в руке соседки.

– Я сама по себе. Пустите.

Пани Влашува посторонилась и, когда Ева спустилась уже вниз, бросила:

– Тем, кто сами по себе, три комнаты не дают. Одну в лучшем случае.

Ева замерла на месте. Развернувшись, она взглянула на соседку, заслонившись рукой от яркого света лампочки.

– Это как?

Курица качнулась в руках пани Влашувой.

– А вот так. Управа считает метраж по человеку. Когда Тинка…

Пани Влашува боязливо обернулась на запертые двери соседских квартир и продолжила, понизив голос:

– Когда Тинка окрутила Вацлава, нам ведь приписали ещё одну комнату. Она сунула им справку, что беременна – она и нас ей обманула, у неё тётка работает в госпитале… Склеила справочку, а потом сбежала с трубачом. Подала на развод – пришла на той неделе телеграмма, я говорила твоей маме… И комната тю-тю. Как нам в три? А если Мира забеременеет после сноса, нам четвёртую никто не даст. Ева, а тебе ведь дадут одну, ты понимаешь? Бланки больше нет. Если ты сама по себе, тебе придётся заезжать в одну комнату со всей мебелью, со всеми вещами. Ты понимаешь?

Палец Евы вдруг пронзила боль, отозвавшаяся даже в локте. Только сейчас она поняла, что до этого сжимала палец зубами. Взглянув на него так, словно видела его впервые, Ева спрятала руку за спину и хрипло сказала:

– Хорошо. Хорошо. Я потом над этим поразмыслю. Сейчас мне нужно прогуляться. Развеяться.

– Я понимаю, – согласилась пани Влашува, облокачиваясь на перила. – Заходи ко мне потом. Может, что вместе и придумаем. Ваца, кстати, сегодня выходной, – как бы между прочим заметила она. – Сварю ему курочку, как он любит. И ты заходи.

Между двумя рябинами была натянута верёвка, а на ней сушилось бельё и полосатый половик. Закурив, Ева отёрла со скамьи под одной из рябин снег и присела на самый краешек. Окно её кухни выходило во двор, окна комнат – на железную дорогу, поэтому Ева их сейчас не видела, чему была на самом деле рада: задёрнутые шторы запертой комнаты матери ей сейчас видеть не хотелось.

Пальцем накрыв упавшую на колено крупную снежинку, чтобы та растаяла мгновенно, она сбросила пепел под ноги и подняла ворот пальто, глядя перед собой – а на самом деле в никуда.

Истошный вопль раздался из подъезда, и Ева выронила сигарету. Судорожно вцепившись пальцами в скамью, она с ужасом увидела выбегающую во двор курицу. Курица улепётывала со скоростью света, перья её летели во все стороны – наконец, свернув за облетевший куст, она скрылась, а из дома медленно вышла пани Влашува, бледная, как полотно. Мелко крестясь, она прислонилась к косяку и только затем увидела сидевшую под деревом Еву.

– Мне кажется, я сошла с ума, – замогильным голосом произнесла пани Влашува. Ева облизала пересохшие губы. Соседка медленно, пошатываясь, подошла к ней и присела рядом. – Мне кажется, я сошла с ума…

– Что такое?

– Мне сказали, что курица свежая… Я покупала свежую курицу…

– Она и правда свежая, – сказала Ева и захохотала так, что пани Влашува подскочила на месте.

Ева смеялась, когда пани Влашува, теперь уже краснея, скрылась в доме, и смеялась, когда снег пошёл сильней, а затем как отрезало.