Мария Урих-Чащина - О войне, о любви. Стихи и проза

– Они подарили вам жизнь! -выкрикнула Лена как можно громче. Слишком громко! Казалось, её услышали даже в соседних вагонах. Эта фраза прозвучала, как последний аккорд в песне. Аккорд, которым ставят точку в грустном произведении. Как оставшаяся на щеке после горьких слёз капля – когда плакать уже нет сил. Как одинокая утренняя росинка, упавшая с листа на сухую песчаную почву.

Пожилые женщины, расположившиеся на соседних местах, испуганно и как-то отрешённо ждали ответа от нацистов-скинхедов.

Лена села, чувствуя себя совершенно разбитой и опустошённой. Почему, думала она, люди никогда не делают замечания таким вот великовозрастным недорослям, которые всегда говорят о том, кто и что им должен, но никогда не помнят о своих обязанностях? Неужели боятся? Но ведь этих немногочисленных дураков можно легко свернуть в бараний рог. Главное, говорить и действовать сообща. Нужно объяснить им, что они не правы. Они просто не знают, не читали…

В вагон зашли контролеры. Их было трое. Двое мужчин, один из которых встал у дверей, второй пошёл вдоль правого ряда проверять билеты. И женщина. Она проверяла билеты у левого ряда. Скинхедов как ветром сдуло. Вероятно, они успели заметить контролёров в соседнем вагоне и драпанули вперед, в следующий вагон.

– Ваш билет, пожалуйста! Куда едете? – женщина-контролёр легко тронула понурую девушку за плечо. Лена подняла голову.

– Девушка, вам плохо? – контролёр обеспокоенно смотрела на бледную Лену.

– Нет, нет! Всё хорошо! Вот, пожалуйста, – Лена достала из кармана свой билетик.

– Вы точно в порядке? – женщина бегло взглянула на билет и еще раз внимательно посмотрела на Лену.

– Да! Спасибо! Я в полном порядке! – улыбнулась Лена.

Дома Лена писала своей подруге:

«…Довольно часто я становлюсь невольным свидетелем разговоров (на улице, в метро, в пригородных электричках) молодых людей, которые рассуждают о том, как было бы здорово, если победила бы в той войне Германия. Заметьте, милые мои, фашистская Германия, Германия Генриха Гиммлера и Адольфа Гитлера.

– Ах, -говорят они, глядя с мечтательными улыбками на Запад, а именно, его экономический центр, Германию, – нам бы в нашей Рашке порядок, как в Гермашке навести. Победил бы Гитлер в той войне, всё было бы сейчас хорошо у нас. И пускали бы нас везде, и зарплаты были бы в евро и гораздо выше, и санкции уже накладывали бы мы, а не на нас…

Скажу честно, никогда не лезла в чужие разговоры и жизни молодёжь не учила, а тем более, не бралась перевоспитывать, поскольку считаю, что дело это бесполезное и неблагодарное. Детей надо воспитывать родителям и пока они, как в народе говорят, поперёк люльки, а советы давать вообще только платно, тогда есть шанс, что им будут следовать. Но ужасает вот это сложившееся в некоторых кругах молодёжи мнение. Почему-то, не утруждают себя девочки и мальчики попыткой найти в интернете информацию о Генеральном плане Ост. Ознакомились бы, почитали о планах Гитлера и Гиммлера. Может, розовые очки и слетели бы.

И вот еще: как же коробит вот это небрежное отношение к словам, к странам, а, соответственно, к людям, в них живущих: рашка, финка, гермашка. Их даже не хочется писать с большой буквы, поскольку со странами у меня эти, с позволения сказать, слова, никак не ассоциируются. Пока такие вот мыслители и мечтатели будут продолжать жить в рашке и с завистью смотреть на финку и гермашку, поминая при этом Гитлера, уровень жизни в их стране не поменяется. Потому что нужно уметь уважать не только свои желания и чаяния, а и целый пласт (и не один) культурной, политической и экономической жизни людей, живших когда-то и живущих сейчас на этой территории».

Нам это спокойно и чётко

Сказала Советская власть.

Получена первая сводка…

Товарищ! Война началась!

Такой незаурядной была ее жизнь!

Спасаясь от голода, семья переехала из Тамбовщины в Среднюю Азию, под Самарканд, поближе к солнцу, фруктам и дальней родне, что помогла-приютила на несколько недель.

Помню, баба Нина рассказывала, как с утра, встав ранехонько, отправлялась с братьями на речку, не речку даже, так – веселый звонкий ручей. Отправлялась раздобыть завтрак, наловить маленькой рыбешки, переливчатой, с розовыми боками, маринки. Я в детстве никак не могла взять в толк почему бабушка ловила именно «Маринок» и уточняла, абсолютно ли она уверена, что в речке не водились «Валентинки», «Таньки», «Надьки»? Бабушка отвечала, улыбаясь, что такие, почему-то не попадались.